Лето волонтёра

Интересно, почему? Более старый мир? Меньшая вулканическая активность?

Значит, у тэни нет альпинистов, и на горных лыжах они не катаются.

А что ещё может измениться в обществе, если цивилизация существует на плоскости? Будут ли они больше стремиться в небо, или, напротив, утратят к нему интерес? Появятся мифы о богах, если нет Олимпа?

Я вновь начал злиться, думая о бесчисленных мирах, которые покорят Инсеки и Прежние. Похожих, но при этом разных. Способных просто поделиться друг с другом культурой и знаниями, а вместо этого превращённых в беспомощные колонии.

Вся эта чёртова гонка за сингулярностью, за всезнанием и бессмертием как можно скорее — зло. И пусть я не знаю до конца, как собирается действовать «наш» Высший, но он хотя бы предлагал делиться смыслами… с теми же тэни, например.

Если бы можно было не просто вернуться в наш мир, а ещё и уничтожить Высших у Прежних и Инсеков! Лишить смысла их цивилизации!

Но я же не самонадеянный идиот, я понимаю, что это неосуществимо. Даже одного Высшего не победить, можно лишь угрожать ему неприемлемым ущербом!

— Думаешь о том, как хорошо было бы владеть всем миром? — спросила Мод.

Как ни странно, произнесла она это без всякой иронии.

— Да, — признался я.

— Вот с этого всё и начинается, — сказала Мод с видимым удовольствием. — С того, что кто-то решает сделать всё хорошо. А для этого что надо? Надо иметь власть. Силу. И время, конечно. Но «хорошо» у всех разное. И приходится этих «всех» переламывать.

— То есть не надо делать всем хорошо? — спросила Милана.

— Надо, — кивнула Мод. — Только признайтесь себе, что для этого придётся многим делать плохо. Что, думаешь, ты получила какой-то совсем-совсем уникальный смысл? Который сразу всю Галактику превратит в цветущий сад? Девочка, каждый из нас когда-то так думал. Потом пришёл к выводу, что кое-кого придётся пустить на удобрения для сада. А потом понял, что единственный способ сделать хорошо всем — сделать всех собой!

— Ты размываешь мой смысл, — негромко сказала Милана.

— Не специально, — отмахнулась Мод. — Но если ты пройдёшь свой путь осознания быстрее, то хорошо. Мы ещё поболтаем с тобой, будучи Высшими, через миллион лет, в твоей или моей реальности. А потом, возможно, сойдёмся в поединке, от которого чёрные дыры будут лопаться, будто воздушные шарики, а галактики гаснуть, как спички на ветру.

Мар, сидящая в кресле управления, негромко сказала:

— Какая самонадеянность, госпожа Мод.

— Да брось, ни малейшей, — отозвалась Мод. — Может, я и проиграю. А может, мы не станем сражаться, а сольёмся воедино. А?

Она легонько, дружески ткнула Милану в бок.

— Без шансов, — ответила Милана.

— Ты личинка своего Высшего, — сказала Мод. — Как и я, кстати. Все мы, Прежние, потенциальная часть нашего Высшего. Но я умнее тебя, нас много, поэтому наш Высший куда лучше защищен. И я рискну, повышу свою значимость в нашем будущем боге. Я стану определять, каким он будет.

— Вот уж оптимистично, — снова вмешалась Мар.

— По-прежнему хочешь слиться со мной и побороться за власть? — спросила Мод. — Хорошо, я дам тебе этот шанс. Ты достаточно авантюрна и нагла для этого. Будет интересно.

— Причалим к кораблю через минуту, — сказала Мар.

Мод кивнула.

— Всё-таки ты не права, — произнесла Милана. — Наш Высший… он другой.

— Тебе так кажется, — безапелляционно заявила Мод. — Понимаю, когда он сливался с тобой, ты чувствовала его уверенность в собственной правоте и чистоте. А как иначе? Все считают себя достойными и хорошими, даже самая последняя тварь.

Она замолчала, глядя на меня. Продолжила, словно с неохотой:

— Но… ваш Высший силён. Он ведь не воплотился полноценно, так? Но уничтожил Икара…

Похоже, Мод до сих пор не понимала, что с Икаром сражался не Высший. Значит, память Дарины не открыта ей до конца. Или же Дарина сама этого не понимала, мне открыл глаза только разговор с Кариром, пока время вокруг нас застыло.

— Хватит нашей силы на то, чтобы угрожать Ровиану? — спросил я.

— Полагаю, что да, — ответила она, не колеблясь. — Вы оперируете размерностью мира в сторону уменьшения, такого никто ещё не делал. Я бы не стала рисковать открытой схваткой на важной для меня планете. И наш Высший не станет.

— Прибываем, — сказала вдруг Мар.

Почему-то я думал, что корвет на планете.

А он был на орбите Трисгарда!

Огромная фигня из серого металла, похожая на пятигранник с дыркой в центре. Никаких мерцающих огней, никакого видимого движения, просто кусок металла, оброненная великаном в космосе гайка.

— Пентагон летающий, — сказала Милана, и я мысленно с ней согласился. Спросил:

— Мы справимся с управлением?

— Там есть экипаж. Два десятка стражей, монахов и пилотов, — пояснила Мар.

Про корабли Инсеков меня на Саельме не учили. Значит, два десятка?

— Но они…

— Будут мне подчиняться, — уверила Мар.

— Они же погибнут, когда мы нападём на Ровиан!

— Мы солдаты, — сказала Мар. — Поверь, идея ударить врага в самое сердце им понравится.

Мод одобрительно кивнула. Выждала несколько секунд, будто ожидая наших возражений. Не дождалась. И произнесла, обращаясь то ли к Милане, то ли ко мне: