Лето волонтёра

На пороге стояла Милана.

— Привет. Можно войти?

Кивнув, я отступил от двери. Спросил:

— Это ты или Высший?

— Это больше, чем я, — ответила Милана, входя.

Собственно говоря, мне так и показалось. Прямого присутствия Высшего я не чувствовал, но что-то в Милане было не то и не так.

Она прошла, вопросительно посмотрела на меня.

— Давай на кухню, — сказал я. — Чаем угощу. Расскажешь, что такое «больше, чем я»?

Повернуться к Милане спиной оказалось неожиданно сложно, но я повернулся. Пошёл на кухню, налил две кружки чая. Искоса посмотрел на Милану. Та стояла у окна.

— Тут был Продавец.

Не вопрос, утверждение.

— Верно. Тот самый, который то потухнет, то погаснет. Опять напустил тумана. Но сказал, что я породил смысл и стал основой Высшего. Так кто ты?

Милана глянула на меня и слабо улыбнулась.

— «Больше, чем я» — потому что думаю я сама и говорю с тобой сама. Но Высшего чувствую. Он где-то в глубине меня, выжидает и не вмешивается. Просит извинить за свою резкую реакцию.

У меня появилась слабая надежда, что договориться всё-таки возможно.

— Скажи Высшему, что я очень сожалею. Я этого не хотел.

Милана кивнула.

— Высший слышит. Он тоже не хотел тебя испугать. Мы не будем сейчас драться.

Мы оба как-то чуть-чуть расслабились. Будто вели сложные переговоры, в которых Милана была только переводчиком. А мы оставались рядом.

— Где Дарина? — спросил я.

— Мы… Высший попросил её не приходить. Она в Гнезде. В своём. Мы Наську встретили, они вместе.

Я кивнул. Мне было одновременно и радостно, что девчонки в безопасности, что Высший не имеет к ним претензий, и больно.

— У твоего Высшего есть какие-то предложения? — спросила Милана, помолчав.

— Он со мной вообще не разговаривает! — Я покрутил по столу чашку, в которой стыл чай. — Может, он всё-таки не мой? Чужой? Инсековский?

Милана покачала головой.

— А у твоего есть план, как нам разобраться в ситуации?

В глазах у Миланы появились слёзы.

— Он говорит… говорит, что выхода нет. Либо он будет развиваться, либо твой Высший.

— Если мы уйдём? — спросил я. — Прости. Если уйдём с Дариной? Или я один? Куда-нибудь в другой мир. В изгнание. Отпустишь, не обидишься?

Я попытался улыбнуться.

— Мой Высший как раз специалист по компромиссам и сотрудничеству, — сказала Милана. — Он потому и расстроен, Максим. Его такой вариант устроит, твоего Высшего — никогда. Ведь если ты уйдёшь, то это его смерть. Он не разовьётся, перестанет существовать. Ты согласишься, а он — нет. Ты его основа…

— Я не основа! — выкрикнул я. — Меня зовут Максим Воронцов! Три месяца назад я всего лишь захотел помочь Дарине! Не просил делать меня героем, не собирался придумывать какой-то смысл… да я и сам не знаю, что придумал! Я хочу жить нормальной жизнью!

Милана закрыла глаза. Посидела так несколько мгновений.

Потом посмотрела на меня вновь.

— Предлагай. Поговори со своим Высшим. Пусть подключается. Если он сумеет найти компромисс, мой Высший согласится.

— А если нет?

Милана молчала.

— Ненавижу их всех! — сказал я искренне. — Как было просто и хорошо раньше: Инсеки, Продавцы, Изменённые…

— Мой Высший даёт тебе ровно сутки. И предлагает затем встретиться где-нибудь в безлюдном месте. Максимально безлюдном. На тот случай, если ты не придумаешь выхода.

— Понятно, — кивнул я.

Милана поднялась.

— Всё, мне надо уходить. Встретимся через сутки, Максим.

— Как сообщить, где буду?

— Высший тебя найдёт. — Она слабо улыбнулась. — Придумай что-нибудь, а?

Нетронутый чай так и остался на столе.

…По крайней мере, у меня впереди были целые сутки.

День, ночь и утро лета.

Целая вечность, если подойти с умом.

Я так и вышел из дома в плаще. Хотя московская погода нынче так переменчива, что дневной зной мог быстро смениться грозой. Отсутствие Луны виновато.

Посмотрев в небо, на лунное кольцо, я подумал, что любой Высший способен слепить наш несчастный спутник обратно. Наверное, и я могу. Вот только то, что во мне, — молчит, пробуждаясь лишь для странных нелогичных поступков.

Ну зачем я пытался выбросить из нашего мира Высшего вместе с Миланой и Дариной? И с самим собой, уж если на то пошло?

Я брёл куда-то в сторону Арбата, но не по Никитскому или Мерзляковскому переулкам, что имело бы хоть какой-то смысл, а через дворы, забирая в сторону Садового, ныряя в те неприметные калитки и проходы, что знают лишь местные.

И бормотал, разговаривая сам с собой, точнее — с тем, кто из меня когда-то вырастет:

— Ну, чего ты хочешь? Что ты затеял? Я не стану драться с Миланой, когда в ней Высший. И ты проиграешь. Меня убьют, и ты умрёшь. Ясно? Ну хоть поговори со мной, чужой Высший не брезговал!

Но он, разумеется, молчал.

— Я тебя буду звать Супермакс, — продолжал я. — Знаешь, почему? Это смешно звучит. Стыдно быть Супермаксом. Это имя для пса-супергероя.

Никакого ответа. Но я не сдавался. И когда вышел к памятнику писателю Бунину на Поварской, остановился и очень внимательно огляделся.

А может, я не зря так иду?

Может быть, мой молчаливый Супермакс меня ведёт… привёл сюда?