Лето волонтёра

– Ты очень странный. Я должна передать тебя Инсекам.

– Но ты ведь не сообщала им о нас.

Мар коротко рассмеялась.

– Почему? Если ты меня знаешь…

Надо было быть осторожным, очень осторожным. Мар безжалостна, по ее приказу (если, конечно, она не лично это сделала) в другой реальности убили семью безобидного ученого-тэни Джагерда.

А еще она была двойным агентом.

– Потому что ты работаешь на Прежних, – сказал я. – И тебе важно понять происходящее, прежде чем делиться информацией с Инсеками.

Мар даже не стала ничего оспаривать. Встала, вполне человеческим движением отряхнула свой белый комбинезон и спросила:

– Что помешает мне сейчас тебя убить?

Я пожал плечами.

– Во-первых, ты видела дорогу, которой я шел, и тех, кто пытался меня убить. Во-вторых, тебе и впрямь стоит многое узнать. А в-третьих…

– Ну? – подбодрила Мар.

– Куколка-балетница, воображуля, сплетница, царь, царица, красная девица…

Это сработало даже лучше, чем в первый раз.

У коменданта затряслись губы. Она сглотнула.

– Маргарита, я все объясню, – добавил я.

– Лучше бы объяснить… – прошептала Мар. – Иначе, клянусь…

Она замолчала. Потом продолжила, уже прежним жестким тоном:

– Вызову свой глайдер. Поговорим на пути в гарнизон.

– Девчонок не брошу, – предупредил я.

– Разумеется, – согласилась Мар. – Ты думаешь, я бы их оставила без присмотра?

Глайдер коменданта прилетел минут через двадцать. Удивительно долго, на мой взгляд, это ведь быстрые машины.

За это время я смог разбудить девчонок. Карир продолжал спать, что меня вполне устраивало – только детского хныканья нам не хватало. В составе нашей коллективной личности маленький тэни вел себя вполне разумно, но вряд ли он сохранит спокойствие, оставшись один.

Хотя кто знает, как себя поведет его смысл.

Нам принесли воды и пищевые рационы, которые Измененные использовали в боевой обстановке. Я помнил их еще по учениям на Саельме, Дарине они тоже были знакомы. А вот Милана попробовала сладко-соленую пасту с явным недоумением. Но тоже все съела. В предсингулярной форме мы брали энергию не из еды, однако теперь все проголодались.

Мар стояла молча, поглядывала на девчонок. Один раз приблизилась и осторожно погладила по голове Карира под подозрительным взглядом Миланы. Косо улыбнулась ей и снова отошла.

То ли ее заинтересовало, что мы такого нашли в местном ребенке, то ли у нее все же остались какие-то материнские инстинкты.

Я уже уверился, что малыш тэни прилип к нам надолго, и предвидел множество связанных с этим проблем, от бытовых (он хоть на горшок-то сам умеет ходить?) и до глобальных (куда его девать, особенно если нам удастся вернуться домой?).

Но все сложилось иначе. Вокруг оцепленного стражей сквера болталось некоторое количество тэни, видимо, Измененные действительно их не слишком пугали. Близко не подходили, но с любопытством изучали нас – мне даже показалось, что фотографировали или смотрели в бинокли.

А потом сквозь эти группы прошли две женщины тэни. Одна молодая, другая пожилая, очень похожие, видимо, мать и дочь. Вначале они шли осторожно, потом, приблизившись, побежали к нам.

Мар посмотрела на меня.

Я пожал плечами. Комендант махнула рукой, и вышедшие было навстречу женщинам стражи расступились.

Карир неожиданно проснулся на руках у Миланы. Заулыбался и начал махать женщинам ручонкой.

– Это его мать и бабушка, – сказала Милана. Не предположила, а сообщила, как всем очевидную истину. Присела, опуская Карира на траву.

Секунду они смотрели друг на друга, будто вели безмолвный разговор.

Потом малыш рассмеялся. Помахал Дарине. Побежал навстречу женщинам, но вдруг остановился. Повернулся ко мне.

Я помахал ему рукой.

Карир продолжал разглядывать меня.

Что-то происходило, я это чувствовал.

И только когда мальчик пошел назад, ко мне, я понял, что мир вокруг остановился. Лица тэни и Измененных стали неподвижны, будто у восковых кукол. Мать Карира замерла на бегу, обе ноги висели в воздухе. Травинки и листья будто окаменели… да что там листья, над деревьями застыла в полете птица.

Я присел.

Карир остановился передо мной, склонил голову набок и замер, вглядываясь. Кажется, я удостоился такого же взгляда, каким он смотрел на Милану.

В общем-то дети у тэни милые. Светлокожие и беловолосые, но без болезненной бледности альбиносов и с глазами привычного цвета – к примеру, глаза Карира были серыми.

Но сейчас никакой милоты в Карире не ощущалось. И хрупкости, несмотря на тощие ручки-ножки, торчащие из яркой детской одежки, успевшей перепачкаться за последний час, – тоже.

Я склонил голову и сказал:

– Приветствую, Высший.

– Приветствую, Макс, – ответил Карир. Голос остался детским, тоненьким, но будто вибрировал от скрываемой мощи. – Вы помогли мне родиться.

Я кивнул, понимая, о чем он. Спросил:

– О вас можно больше не беспокоиться? Вас не обидят?

Странно было обращаться к ребенку на «вы», но иначе я не мог.

Мальчик развел руками перед собой, принятым у тэни жестом неопределенности.

– Мир суров. Но теперь у моего смысла есть шанс. В твоей реальности все сложнее.

– Вы знаете про нашу… – начал я и запнулся.

Ну конечно же, знает.