Лето возмездия

Погруженный в мысли, детектив открыл бумажник и рассматривал фотографию своей дочери. «Если бы тебя кто-то убил тысячей миллиграмм парацетамола и замаскировал это как самоубийство, на ногах была бы вся уголовная полиция Лейпцига – клянусь тебе в этом». У Наташи не было никакого давления со стороны общественности. Наоборот. Хотели сунуть дело в стол и, так как часто амбиции были большими, закрыть дело, чем ускорить поиски. На самом деле, было только два человека, у кого болело об этом сердце: у него самого и Сони Виллхальм. Терапевту только пришлось выслушивать на верху нагоняй от главного врача за то, что она передала Пуласки, без согласия директора, медицинскую карту Наташи. В то же время, он будет продолжать до тех пор, пока прокурор не остановит расследование, что можно было ожидать каждую минуту.

Пуласки прокрутил съемку до конца. И не увидел на ней ничего подозрительного. Он толкнул в рекордер следующую кассету – вход с задней стороны участка, между двумя и шестью часами утра. Быстрая перемотка вперед. Камера автоматически поворачивалась по полукруглой диагонали по территории. Закрытые кованые ворота, высокие стены, гравийная дорога, липы, гнущиеся на ветру и луг, поблескивающий в серебряном лунном свете. Обычное белое мерцание в верхней и нижней трети матового экрана. Больше никакого движения.

Глаза Пуласки слезились от сигаретного дыма, мерцания экрана и неоновой лампы. Из полусна его вырвал звонок мобильного телефона. Он всмотрелся в дисплей, и желудок детектива сжался. Хорст Фукс, его шеф.

— Пуласки, ты все еще в психушке?

— Да, — прохрипел он. Бесполезно объяснять шефу разницу между психиатрической больницей и психиатрической клиникой с раздвоением личности.

Цифры на экране фиксировали время. 3:15:47. Ветви могучей серебристой липы трепыхались на ветру. Белые полосы на экране дергались вверх и вниз.

— У меня как раз был интересный разговор. Телефонная конференция. — Голос Фукса звучал скрипуче, очевидно, он говорил по громкой связи. – Судебный следователь, адвокат клиники, мэр, начальник уголовной полиции, и прокурор Колер.

Прокурор Колер! Детектив ненавидел пижона.

– И?

3:16:51 . Кроме мерцающих белых полос на экране не видно никакого движения.

— Криминалисты нашли только отпечатки пальцев малышки на уликах. Кроме того, никакого насилия, никаких признаков применения силы…

— Расскажите мне что-то новое, — Пуласки пил глотками холодный кофе.

3:18:31. Только ветер.

— Что-то новое? – рявкнул Фукс. – Ты расскажи мне что-то новое! Что ты вообще вообразил – предложил прокурору открыть все медицинские записи, не сообщив мне об этом первому? Медицинский директор и главный врач клиники уже жаловались на тебя. Ты разбушевался в клинике…

С каких пор сотрудник уголовного розыска свирепствует?

— … и ты вынудил терапевта малышки отдать тебе ее дело.

— Что? – Пуласки вскочил со стула. Соня Виллхальм дала ему документы добровольно. Что за хрень здесь происходит?

— Во всяком случае, Колер оценивает положение вещей иначе, чем ты. Процедура прекращена. Он выдал труп для похорон. Сворачивайся. Предварительный и, вероятно, также окончательный приговор судебного медика звучит как самоубийство.

Пуласки пролил кофе, когда наспех поставил кружку на стол, чтобы схватить пульт телеуправления. В тот момент, когда камера на стене повернулась, что-то двигалось в правой части экрана.

— Ты меня услышал? – орал в трубку Фукс.

— Что? Я не понял ни слова… — Пуласки остановил запись, перемотал и нажал «пуск». На этот раз Фукс еще более раздраженно повторил свои слова.

Пуласки слушал только ухом. Глазами он уставился в монитор.

3:22:39. Фигура неуклюже взобралась на стену. Когда камера снова вернулась на место, было просто видно, как человек шел в тени лип через лужайку к заднему входу в учреждение.

— Что..? – вскрикнул Пуласки. Он царапал ногтем по микрофону мобильного телефона. – Связь… я не понял тебя… — Другой рукой детектив перематывал съемку еще раз на то место, где фигура влезала на стену.

— Никаких дальнейших расследований, дело закрыто! – кричал Фукс. – Алло..? – бушевал Фукс.

— Связь… — шепелявил Пуласки. Теперь он держал телефон в стороне и тер пальцем по микрофону. – Я думаю, я… — Затем он прервал связь и выключил мобильник. Да пошли-ка знаешь куда, Фукс, прокурор, политики и адвокаты.

Он пристально смотрел на неподвижное изображение монитора. На краю экрана человек перекидывал туловище через стену. В лунном свете можно было кое-что узнать: пожилого мужчину с седыми волосами. 

Глава 10

Десять часов ночи. Коридоры канцелярии «Крагер энд Холобек и партнеры» погружены в темноту. Только в кухне горел приглушенный свет. Эвелин Майерс только что включила радио громче. В последних новостях упоминалось о трагической гибели Холобека. Однако, пресс-секретарь только сказал, что адвокат опрокинулся через балкон и сразу умер. Эвелин нервно выключила приемник. Узнает ли она об этом больше?