Лето жизни (СИ)

   Как бы там ни было, но у нее это получилось, и первый успех придал ей уверенности. Вторым шагом и был аутотренинг. Если до сих пор она чисто физически старалась кашлять не грудью, а горлом, то теперь включила в действие словесное внушение. "Кашель уходит, кашель становится тише," - повторяла она себе во время приступа. До некоторой степени это помогало, хотя и не сказать, чтобы слишком.

   Так прошла неделя. Рябинка совсем измучилась и уже было собралась сдаться на милость болезни, но тут ее память снова выдала ей нечто полезное. Это нечто называлось "переключение рефлексов".

   Горло следовало чем-то занять, пока Рябинкино сознание будет бороться с кашлем. Ему следовало чего-нибудь подсунуть. Вкусненькое. Сладкое. Долгоиграющее. Короче, леденцовую карамель. Ментоловую, например.

   Через неделю кашель был почти забыт, однако новая напасть свалилась на нашу космонавтку. Совершенно неожиданно при полном отсутствии каких-либо эксцессов у нее заболело сердце. Болит и болит. Приступами. Как раньше кашель. Обследование снова ничего не показало, а только пульс - 90. С чего бы вдруг? И пришлось Рябинке вновь пошевелить мозговыми извилинами.

   Она постаралась вспомнить, с чего начинался приступ. Увы, как ни отгоняла о от себя Рябинка такое открытие, но, оказалось, что после мыслей об Эльмаре. Стоило ей подумать, что у него где-то здесь есть другая женщина, стоило вспомнить, что при выходе из больницы ее ждут хлопоты о разводе - и было достаточно.

   Рябинка осознала это и ужаснулась.

   "Что же ты творишь? - сказала она сама себе. - Неужели собираешься отдать концы только из-за того, что какой-то жалкий попрыгун взмахнул крылышками и улетел собирать мед на другое поле? Возьми себя в руки. Переключи внимание. Вон там в углу стоит телевизор. Ты за все три месяца хоть раз на него взглянула? Не подойдут программы - материализуй видеопроигрыватель и смотри то, что пожелаешь. Подохнуть из-за мужика - большей глупости нельзя себе и представить!"

   Решено - осуществлено. Телевизор был включен тотчас же. А на следующий день при врачебном обходе она заставила себя заговорить с медсестрой:

   - Где располагается клиника, в которой я лежу?

   - Это Солнечный, - улыбнулась медсестра. Она, как и все в больнице, обрадовалась, найдя пациентку в ожившем состоянии.

   - Значит, доктор Фот должен у вас работать.

   - У нас их двое. Который именно?

   - Мартин. Он знает, что я здесь?

   - Ему докладывают обо всех пациентах.

   - Тогда почему он ни разу не подходил?

   - Он приходил, когда ты была без сознания.

   - Скажите ему, что я очень прошу его прийти.

   - Обязательно передам. Что-нибудь еще?

   - Пару бестселлеров, если можно.

   Бестселлеры лечебного эффекта на Рябинку не оказали. Она ненавидела триллеры, ей не доставляло эстетического удовольствия смакование подробностей чьих-то смертей. А уж когда виновником безобразий объявлялся могучий, тогда и вовсе ничего кроме раздражения она не ощущала.

   Зато Мартину она обрадовалась от души.

   - Как наши дела? - заботливо поинтересовался он, приблизившись к ее кровати. - Мы начали оживать, говорят?

   - Да, все в порядке, - ответила Рябинка, хватаясь за сердце.

   Вид друга Эльмара напомнил ей о ее потере.

   - Знали бы вы, как я счастлива Вашему приходу! - продолжала она, отгоняя грустный призрак. - Как Марие? Расскажите!

   - У нас все замечательно, - отвечал Мартин мягко, несколько удивленный тем, что Инку интересуют дела его семьи. - Доди совсем освоился. Он пошел в школу вместе с моим Элькой и Мариевой Диной. Старается.

   - Значит, он у вас? А я думала, его отправили в интернат. Вы уж простите меня за то, что мы доставили вам столько беспокойства. Он мальчик непоседливый, я ведь знаю. Вы его не балуйте, пожалуйста, и если он вам в тягость - скажите сразу. В крайнем случае, я возьму его сюда, в палату. Конечно, если это в принципе возможно...

   Рябинка смутно осознавала, что несет чушь, но не могла остановиться. Она чувствовала стыд оттого, что не желает вновь погружаться в суету окружающего мира со всеми его сложностями и норовит остаться в больнице подольше. Что она, в сущности здоровая особа, занимает отдельную палату с дорогостоящим койко-местом, пользуется вниманием медперсонала и бесплатным обслуживанием, не говоря уже о спецпитании. И она продолжала лепетать нечто вроде:

   - Когда он вам надоест, Вы мне скажите...

   Рябинка не знала, какое удручающее впечатление на любого медика способен был произвести лихорадочный блеск ее глаз и эта рука, словно примагнитившаяся к левой половине грудной клетки. Возбуждение, сменившее апатию, Мартину вовсе не понравилось. И пульс, упорно державшийся на отметке за девяносто вызывал в нем тревогу. До выздоровления его пациентке было далековато, если не сказать большего. А она явно рвалась на выписку. Даже о ребенке вдруг вспомнила впервые за три месяца. Ведь чужой он ей, а изображает мать...

   Как бы там ни было, пациентку необходимо было немедленно успокоить. И он мягко, ровно, привычным врачебным тоном произнес:

   - Что ты, красавица ты наша, Доди очень интересный ребенок. Все в нем души не чают. Они с Элькой - не разлей вода.