Летом 41го.

   - Ну, готовы, так готовы. Ты собери всю одежду, все тряпки. Скатерть тоже и в машину. Всё сожгём и пусть они голые идут к своим.

   Через пятнадцать минут всё, что нужно было нам, было собрано и увязано в узлы. Всё остальное сложили в машину, оставив на берегу только тела убитых офицеров и женщин. Машину подожгли и пошли прочь. На Петьку, в качестве наказания я нагрузил по максимуму и тот терпеливо пёр на себе узлы, лишь вытирая рукой пот с лица.

   Через два часа мы оказались на своей полянке. Стемнело и я опять отпустил домой старшину до утра. А сами плотно покушали, выпив для аппетита немного слабенького немецкого винца. Распределив между Увинарием и Петькой дежурство, легли спать.

   Утром, почти одновременно вернулись старшина и Максимов. Николай Иванович снова притащил кучу пирогов, на что я ему попенял: - Николай Иванович, перестань это делать. Мы обожрём твоих близких....

   Старшина было замахал рукой, но я не дал ему возразить: - Сегодня у вас с продуктами нормально, а завтра каждую щепоточку муки считать будут. Так что всё - в последний раз... У немцев всё будем добывать.

   Максимов, в свою очередь, принёс интересные новости: в районном центре появился бургомистр и городская дума. Бургомистром назначен начальник полиции, который вовсю формирует полицию.

   - Хм, интересно. Следующий раз, когда придёшь сюда, поставишь задачу - узнать фамилии бургомистра, начальника полиции и всех их приспешников. А также адреса, но всё это по возможности. А так посмотрим, как они дальше работать будут...

   Выслушав и остальное, что успел сделать Максимов, я скупо похвалил комсомольца и протянул ему автомат с подсумком с рожками.

   - Держи, это тебе авансом на будущее, - Сашка страшно обрадовался и пока мы не спеша перекусывали, Дюшков показал сборку-разборку автомата и как им пользоваться.

   Через два дня, как мы вернулись от районного центра, на хутор заявился Григорий Яковлевич, который предложил сходить и посмотреть присмотренное им место для засады. Место действительно для такой акции было идеальное. Особенно удачны были пути отхода и возможности отсечь противника, если бой для нас сложится неудачно.

   - Только чур, Алексей Денисыч, в бою я тоже хочу участвовать и со мной будет второй товарищ, про которого я тебе говорил.

   В мои планы не входило втягивать Сергушина в активные боевые действия: он был больше нужен на деревне, как источник информации. Хоть и деревня была в лесу и далековата от райцентра, но почти каждый день, через день крестьяне ездили туда и привозили свежие новости с центра. И чтобы не обидеть его, я мягко объяснил виденье его деятельности: - ...И напоследок, хочу спросить - только без обид. Ты довольно часто ходишь в лес к нам. Не подозрительны ли для других твои отлучки? Люди ведь разные бывают... Поедут и стуканут в полицию. А мне бы не хотелся такой вариант.

   - Денисыч, Денисыч, погоди. Ты наш командир и тебе скажу как на духу. Когда вы пришли ко мне, и я налетел на вас: ругал советскую власть, вас, что бросили. Я чувствовал себя брошенным. Не знал, что мне делать и как жить дальше. Вернее я знал что должен жить ради внуков, невесток, которых мне сыны оставили. Это да.... Но ведь надо жить и ради другого, большего. Вы пришли, остались. Вон, просто сходили к райцентру и трёх супостатов извели. Да и племяш мне рассказал как вы воевали. Теперь знаю ради чего мне жить и зачем жить. Хочу чтоб, когда сыны вернутся с войны - я ими буду гордится и чтоб они своим тятькой гордились. Не обижай стариков. Обузой мы не будем.

   Я приобнял, Григория Яковлевича, и доброжелательно похлопал его по плечу: - Хорошо, пусть будет так. Но после боя, мы поговорим более подробно.

   Засада и бой прошли на удивление легко и удачно. Были учтены все ошибки допущенные, при первой засаде, учтено было всё. Правда, один немец всё-таки сумел улизнуть. Он бросил всё, даже оружие. Но лёгкость, с которой мы уничтожили одиннадцать гитлеровцев и две автомашины, меня в отличии от других насторожила. Все показали в бою себя только с лучшей стороны. И старые обстрелянные и новенькие. Никто нам не помешал после уничтожения спокойно шерстить машины и трупы. Нагрузились до предела. Я даже не пожалел Григория Яковлевича и его товарища Семёна Поликарповича, нагрузил их тоже по полной. И вместо того чтобы рвануть на прямую к базе, мы дали кругаля километров в шестьдесят и лишь на вторые сутки, к вечеру, вышли с другой стороны к хутору. И только здесь расслабились.

   С утра начали разбираться с добычей, которая оказалась очень богатой. Оружием и боеприпасами мы были обеспечены более чем в достатке. Даже шесть коробок с пулемётными лентами притащили. Вот только сам пулемёт был изуродован взрывом гранаты. Немного медикаментов. Продовольствием, даже если будем кушать без предела, дней на десять. Много было и другого, необходимого для жизни в лесу. Обувь с места боя унесли всю.