Летопись 1. Крылья черного ветра

— Я почему-то верю тебе. Но мне тяжело расставаться с Аэни. Она у меня одна… Это надолго?

— Несколько дней.

— Прости… как ты сказал? День… что это?

— Ах да… Какой же я недогадливый! Вы же не видите… Видишь — звезду? Когда в седьмой раз она встанет в зените, девочка вернется. И я обещаю: твоя дочь будет здорова.

— Благодарю тебя, Крылатый.

— Поедешь со мной, маленькая?

Девочка обернулась к матери, словно прося разрешения, потом кивнула.

— Мама! Мамочка!

Женщина подхватила Аэни на руки:

— Ты… говоришь, девочка моя? Он вылечил тебя?

— Мамочка, смотри, что он мне подарил! — Аэни разжала кулачок.

— Пойдем к костру, малышка, я посмотрю…

— Зачем? — удивилась девочка. — Ведь так светло…

— Светло?.. Пойдем к костру.

На ладони девочки лежал маленький кленовый листок в золотых прожилках со сверкающей каплей росы. Мать осторожно взяла его в руку, боясь, что капля скатится с листка…

Он был из камня.

— Какое чудо… — тихо промолвил Гэлеон. — Как бы мне хотелось создавать такое же…

— Научишься, — ответил бесшумно подошедший Мелькор.

— А почему Аэни говорит, что — светло?

— Может быть, скоро вы поймете…

— Неужели ты не видишь, мама? Вон там, наверху — огонь, такой яркий, ярче костра… Видишь? Он говорит — это Солнце, Саэрэ, — девочка очень тщательно выговорила последнее слово.

— Саэрэ?

— Да, да! Он говорит — это звезда, только очень близко, поэтому так ярко светит…

Девочка весело щебетала, рассказывая, что было там, куда она ездила. Ей не хватало слов, и она озабоченно морщила нос, пытаясь объяснить, как это — дворец из камня, мерцающие стены пещер, высокие черные горы… Какой там был странный зверь — пушистый, черный, с глазами — как светящиеся зеленые листья, ласковый… Потом, утомленная, свернулась калачиком у костра и задремала, крепко сжимая в кулачке кленовый листок. По лицу вертевшегося тут же мальчишки было заметно, что он жгуче завидует Аэни; однако справился с собой и, присев рядом, начал жадно прислушиваться к разговору взрослых.

— Ты говорил — один из Творивших Мир… Кто они? Как был создан мир? — допытывался Гэлеон. Мелькор прислонился к стволу дерева, скрестил руки на груди и начал:

— Был Эру, назвавший себя — Единым, которого в Арте стали именовать Илуватаром, Отцом Всего Сущего…

Когда рассказ был окончен, некоторое время все молчали. Потом снова заговорил Гэлеон:

— Значит, мы — Дети Единого?

— Да, так…

— Скажи, а где же другие Бессмертные? Почему мы никогда не видели их? Ты говоришь: вы пришли в Арту, чтобы приготовить этот мир к приходу Эльфов и Людей: почему же только ты пришел к нам? Разве другие не знают того, что знаешь ты?

— Знают. Но они покинули эту землю и ныне пребывают в Земле Бессмертных, Валиноре. Здесь я один.

— Почему же ты не среди них?

— Мой путь иной, чем у них. Не зная Тьмы, они изначально отвергли ее и могут жить только в Свете. Теперь Тьма и темнота равно страшат их.

— Разве Бессмертным ведом страх?

Мелькор промолчал.

— Тебе известны судьбы мира. Скажи, какова судьба Эльфов?

— Вам предопределено бессмертие — таков дар Единого. Вам суждено уйти в землю Бессмертных.

— Но мы не хотим уходить! — горячо воскликнул тот, кому предстояло стать Художником.

— А я хотел бы взглянуть на Валинор, — задумчиво промолвил кто-то. — Увидеть и вернуться…

— Вы не сможете вернуться. Такова воля Единого.

— Но если нам суждено уйти, зачем же ты говоришь с нами? — спросил Гэлеон.

— Вы не испугались Тьмы, а значит, способны понять ее, и тогда вам откроется суть Равновесия Миров. Вы сможете освободиться от оков Предопределенности, и вам будет дано право выбора.

— Ты говорил — выбор дан только Людям… Значит, мы станем Людьми?.. Бессмертие… А что такое смерть?

— Только Смертные могут уйти из этого мира, найти свой путь в Эа.

— Это тоже дар Илуватара?

— Нет. Это мой дар тем, кто разорвет замкнутый круг Предопределенности.

— Я не все еще понимаю в твоих словах. Нужно думать. Ты останешься с нами?

— Мне нужно покинуть вас ненадолго. Но я вернусь.

— Мы будем ждать тебя, Крылатый.

…Когда Черный Всадник скрылся в сумраке леса, глядя ему вслед, Гэлеон тихо сказал:

— Кажется, я понял его… Если бы не было Тьмы, мы никогда не увидели бы звезд…