Летопись 1. Крылья черного ветра

— И снова — ты прав лишь отчасти. Железо — древний металл, хранящий множество великих тайн. Но откроются они только истинно мудрым. Высокой мудростью и величайшим искусством должен обладать мастер, чтобы работать с железом. У этого металла — своя воля. Мы только начинаем постигать его тайны, а Учитель, кажется, знает все… знаешь, в его руках железо поет…

— А что же Гортхауэр?

— О, ему открыто многое. Он — первый из учеников Мелькора.

Курумо поморщился. Упоминание об Артано было неприятно. «Золото — низший металл? Много они понимают в металлах!»

— А камни? — вслух спросил он. «Уж об этом-то я наверняка знаю все».

— Ты ответил Учителю верно, но… Взгляни на этот рубин: он похож на пламя и горячую кровь, но в то же время холоден, как лед. Та же двойственность — и в его свойствах, и в свойствах других камней. Рубин — знак не только власти, но и беды, алмаз — еще и камень целителей, а значение изумруда — красота природы и любовь Мироздания. Разве ты не знал?

— Конечно знал, но…

Курумо не окончил фразы, но, похоже, Гэлеон-Мастер и не ждал продолжения.

«Сам не пожелал объяснить. Не снизошел. Отослал к этому недоучке, Ну, да ничего. Он скоро поймет, что я достоин большего. Я докажу…»

— Гэлеон!

— Да, Учитель?

— Взгляни; нравится тебе эта чаша?

Мастер задумался, потом промолвил неуверенно:

— Не знаю, Учитель… Я не вижу изъянов… Никогда не видел я столь тонкой работы по золоту, и камни подобраны умело и искусно… все пропорции соблюдены, но…

— Но?

— Прости, Учитель, но почему-то мне даже не хочется касаться ее, — кажется Гэлеон сам был удивлен своими словами. — Кто сделал это?

— Мой… ученик, — Мелькор запнулся на этом слове. Медленно поднес чашу к губам…

Червонное ли золото сыграло злую шутку с его зрением, или было это отзвуком того, что — будет, но на мгновение почудилось — до краев наполнена чаша густой кровью. Наваждение? Но откуда на губах — солоноватый привкус?..

В ужасе и отвращении Мелькор отшвырнул тяжелую чашу. Она зазвенела, покатившись по каменным плитам. Мелькор прикрыл глаза дрогнувшей рукой.

— Что с тобой, Учитель?!

— Ничего… ничего… Мне показалось…

«Что же за дар ты поднес мне, Курумо? Чья кровь в этой чаше — чьей крови дал ты испить мне? Это — знак; это проклятый дар — видеть, не зная, не понимая, что видишь…»

Разлитое вино больше не напоминало кровь, и он понимал, что это было лишь видением… но — слишком ярким и отчетливым.

ПОЛЫНЬ

Год 497 от Пробуждения Эльфов

…Выбор Звездного Имени — кэннэн Гэлиэ — праздник для всех. И даже среди зимы, она знала, будут цветы. Тем более сегодня — в День Звезды: двойной праздник. Она выбрала именно этот день, а с нею — еще двое, оба двумя годами старше. На одну ночь они трое — увенчанные звездами, словно равны Учителю: таков обычай. Но это все еще будет…

А сейчас — трое посреди зала, и Учитель стоит перед ними.

— Я, Артаис из рода Слушающих-землю, избрала свой Путь, и знаком Пути, во имя Арты и Эа, беру имя Гэллаан, Звездная Долина.

— Перед звездами Эа и этой землей ныне имя тебе Гэллаан. Путь твой избран — да станет так.

Рука Учителя касается склоненной темноволосой головы, и со звездой, вспыхнувшей на челе, девушка выпрямляется, сияя улыбкой.

— Я, Тайр, избираю Путь Наблюдающего Звезды, и знаком Пути, во имя Арты и Эа, беру имя Гэллир, Звездочет.

— Перед звездами Эа и этой землей…

Последняя — она. И замирает сердце — только ли потому, что она — младшая, рано нашедшая свою дорогу?

Как трудно сделать шаг вперед…

— Я, Эленхел…

Она опускает голову, почему-то пряча глаза.

— …принимаю Путь Видящей и Помнящей… и знаком Пути, во имя Арты и Эа, беру…

Резко вскидывает голову, голос звенит.

— …то имя, которым назвал меня ты, Учитель, ибо оно — знак моей дороги на тысячелетия…

Знакомый холодок в груди: она не просто говорит, она — видит.

— …имя Элхэ, Полынь.

Маленькая ледяная молния иголочкой впивается в сердце. Какое у тебя странное лицо, Учитель… что с тобой? Словно забыл слова, которые произносил десятки раз… или — я что-то не так сделала? Или — ты тоже — видишь?

Ее охватывает страх.

— Перед звездами Эа и… Артой… отныне… — он смотрит ей в глаза, и взгляд у него горький, тревожный, — и навеки, ибо нет конца Дороге… имя твое — Элхэ. Да будет так.

Он берет ее за руку — и это тоже непривычно — и приводит пальцами по узкой, доверчиво открытой ладони. Пламя вспыхивает в руке — прохладное и легкое, как лепесток цветка.

«Сердце Мира — звездой в ладонях твоих…»

Несколько мгновений она смотрит на ясный голубовато-белый огонек, потом прижимает ладонь к груди слева.

Учитель отворачивается и с тем же отчаянно-светлым лицом вдруг выбрасывает вверх руки — дождь звездных искр осыпает всех, изумленный радостный вздох пролетает по залу, где-то вспыхивает смех…

— Воистину — Дети Звезд…

Он говорит очень тихо, пожалуй, только она и слышит эти слова.

— А ты снова забыл о себе.

Он переводит на Элхэ удивленный взгляд. Та, прикрыв глаза, сосредоточенно сцепляет пальцы, потом раскрывает ладони — и взлетает вокруг высокой фигуры в черном словно снежный вихрь: мантия — ночное небо, и звезды в волосах…