Летопись

Пока гибкий министр Палеолога от его имени так бесцеремонно продавал Греческую Церковь папе, его августейший патрон подготовлял иерархию и народ к признанию этой возмутительной продажи. Он начал с патриарха. Мы заметили выше, что Иосиф энергически сопротивлялся первым попыткам императора склонить его вместе с Собором на унию. Подкрепляемый некоторыми своими приближенными, он теперь сделал еще один очень решительный шаг, которым окончательно отнимал у себя возможность к соглашению: разослал окружные послания ко всем восточным епископам, предостерегая их от затеваемой императором унии. Эта мера, которую патриарх привел в исполнение тайно, очень раздосадовала Палеолога; но он затруднялся употребить насилие в отношении к своему бывшему духовнику, поверенному всех своих тайн, человеку, которому он был много обязан. И потому Палеолог пошел на сделку. Пригласивши к себе патриарха, он, по обыкновению, прежде всего расплакался перед ним, рисуя свое трудное положение ввиду угрожающего Запада, потом предложил ему такое условие: если послы его возвратятся от папы с унией, то патриарх добровольно откажется от престола; а если предполагаемая уния не состоится, то Иосиф останется на занимаемом им престоле. До решения же дела патриарх будет жить в Перивлетской обители, пользуясь всем своим содержанием и сохраняя обычное право провозглашения его имени при богослужении[28]. Волей-неволей патриарх принял это условие. Уладив с ним, император обратился к епископам. По обыкновению, он начал с ласк и обещаний. А когда они ни к чему не повели, то приступил к мерам строгости. «Имения противников унии начали описывать, а для них самих готовили суда, чтобы отвезти их в изгнание. И на одних приготовлениях дело не остановилось, а некоторым и действительно пришлось отправиться в ссылку. Мало того, для того чтобы запугать духовных, некоторые духовные лица, более других противившиеся унии, были подвергнуты жестоким поруганиям»[29]. Эти меры наконец подействовали. «Видя висящую над собой опасность, духовные начали умолять державного избавить их от своего гнева и водворить спокойствие, пока не возвратятся из Рима послы, но многократные просьбы не убедили его; напротив, было объявлено, что просители будут обвинены в оскорблении величества, если не будут исполнять предписанных условий. Когда же иные, боясь подвергнуться еще большему насилию, стали спасаться бегством, — царь тотчас приказал составить золотую буллу, в которой под самыми страшными клятвами уверял, что ему и на мысль не приходило употреблять насилие или каким-нибудь образом домогаться сделать к символу прибавление хотя бы то одной йоты, или черты, что он не искал больше ничего, кроме соглашения в трех пунктах: в признании первенства папы, в праве апелляции на его имя и в провозглашении его имени, да и то лишь на словах для целей государственного домостроительства, потому что в противном случае произошло бы много бедствий и пришлось бы терпеть гораздо ужаснейшее зло. Написав и подписав это объявление и скрепив золотой печатью, он посылает его в церковь через протасинкрита неокесарийца Михаила. Обеспеченные этой грамотой, архиереи подписали (предложенные условия). Правда, некоторые и теперь отказались и за то сосланы в ссылку, но через несколько времени, изменив свой образ мыслей, были возвращены и присоединились к Церкви; так что из принадлежащих к клиру никто не остался в изгнании»[30]. Такими средствами вымучивал Палеолог согласие духовенства на принятие унии. Между тем посольство его возвратилось и привезло с собой радость Палеологу и скорбь Восточной Церкви. Уния состоялась. Нужно было объявить ее торжественно. Согласно заключенному раньше условию, патриарх Иосиф, не хотевший принять ее, оставил престол, который объявлен был вакантным по общему приговору. После этого провозглашена была уния следующим образом: «В шестнадцатый день того же месяца (января), — когда в придворной церкви совершал литургию Николай Халкидонский, — в присутствии послов и царя прочитан был на двух языках апостол из деяний апостольских (ибо в тот день был праздник первоверховного апостола Петра, которого память празднует Церковь при положении божественных вериг), равно как и божественное Евангелие было прочитано по-гречески и римски и в свое время диакон возгласил имя папы: Григорий был назван верховным архиереем апостольской Церкви и вселенским папой»[31].