Летопись

Кроме указанных нами официальных занятий по должности императорского секретаря, на Акрополита возлагались другие более или менее важные поручения, свидетельствующие о высокой благосклонности и доверии к нему императора. Так, он был отправлен в числе четырех знатных посланников к деспоту Михаилу из рода Ангелов для заключения с ним брачных условий и дружеского союза по поводу предполагавшегося брака внучки императора Марии с сыном деспота Никифором[6]. Был также включен императором в число судей во время знаменитого процесса над Михаилом Палеологом[7]. Но доверие императора к своему питомцу шло гораздо дальше: он разделил между ним и его бывшим наставником Влеммидом почетный труд преподавания философии своему сыну и наследнику Феодору Ласкарису, который был моложе Акрополита девятью годами[8]. Это занятие сблизило Акрополита с преемником Иоанна и завязало между ними ту короткость во взаимных отношениях друг к другу, которой Акрополит справедливо мог гордиться[9]. Таким образом, положение его при дворе императорском было уже очень прочно, когда в 1255 году 3 ноября скончался император Иоанн Дука. Акрополиту было тогда 42 года. Преемник Иоанна, бывший воспитанник Акрополита Феодор Дука Ласкарис продолжал оказывать своему бывшему наставнику благосклонность и милости своего отца. Верных указаний не сохранилось, но не без вероятности можно предполагать, что вскоре по вступлении на престол Ласкариса Акрополит был почтен важным саном великого логофета. Предполагать так заставляют те новые занятия и поручения, которые вскоре по воцарении Феодора выполняются Акрополитом: принятие иностранных послов, ведение переговоров с ними, ратификация договоров и другие занятия, входившие прямо в круг должности великого логофета. К чести Акрополита, нужно сказать, что все эти поручения исполнялись им с полным знанием дела и добросовестно в отношении к своему государю, которому он был верен до самой смерти, несмотря на жестокую размолвку между ними[10] и сильные искушения, которые представлялись верности великого логофета со стороны разных лиц и обстоятельств[11]. Во время похода императора на восток, оставленный им в качестве наместника императорского в западных областях империи, с титулом претора и с полномочной властью над всеми военными и гражданскими чиновниками тех областей[12], Акрополит вполне оправдал эту безграничную доверенность императора и сделал все, что было в его средствах, для сохранения вверенных ему провинций. Он не запятнал своей чести и тогда, как крайняя скудость средств обороны, бывших у него под руками, и измена жителей Прилапа предали его в руки деспоту Михаилу, который, несмотря на близкое родство свое с императором, старался поживиться на счет его провинций, пользуясь его отсутствием. По варварскому обычаю того времени, пленников[13], обложенных тяжкими цепями, в отвратительных рубищах и босиком, несмотря ни на какую погоду, гоняли из одной крепости в другую, как стадо скота, с побоями и всевозможными поруганиями. Для вероломного деспота был особенный интерес иметь в своих руках императорского наместника и, если возможно, склонить его на открытую измену императору, потому что пленник очень многое знал в делах своего государя и по своему высокому посту пользовался большим нравственным влиянием на чиновных и нечиновных подданных императора, так что его пример мог увлечь за собою очень многих и во всяком случае морально подкреплял партию деспота. Поэтому-то Михаил решился даже на клятвопреступление, чтобы овладеть Акрополитом, и не щадил ни льстивых обещаний, ни угроз, ни действительных истязаний, чтобы склонить своего пленника к измене. К довершению несчастья, император Феодор, «руководясь», как выражается сам Акрополит, «обыкновенными человеческими соображениями», думал, что Акрополит добровольно передался возмутившемуся деспоту из личной мести за нанесенную ему недавно обиду. Поведение Акрополита в плену оправдало его в глазах императора, и Феодор, уверившись в неизменной верности к себе своего наместника, велел сделать опись его имуществу, чтобы оградить оное от расхищения. Вскоре за тем последовавшая смерть императора (1259 г., в авг.) не позволила ему сделать что-нибудь больше в пользу великого логофета. Целых два месяца еще пришлось ему томиться в темнице Михаила. Это были самые трудные минуты в жизни нашего историка и в то же время самые светлые. Личность его выставляется здесь в самом выгодном свете.