Летопись

67. Итак, император отправился на Восток, а я остался на Западе. Оставив Фессалонику, я отправился в Веррэю, потому что там были папские легаты, которых я по царскому повелению должен был отпустить. Пробывши там несколько времени за отправкой легатов и некоторыми другими делами, оттуда направил путь к Албану и отсюда с знатнейшими лицами города прибыл в Диррахий. Пробыв там дней восемь и заготовив все нужное для дороги, я отправился далее, устроив предварительно, как мне казалось лучше, дела в Диррахий. Таким образом, отправившись из Диррахия и пройдя окрестности Хунавии и перейдя гору, которую называют Худой Скалой, отправился в Матис, а оттуда в Дербу. На дороге я сносился со всеми начальниками крепостей, местных отрядов и со всеми управителями дел общественных и, наконец, через Кицавий прибыл в Прилап. И это путешествие из Фессалоники до самого Прилапа я совершил в три зимних месяца, потому что был декабрь, когда я отправился из Веррэй, а в конце февраля был уже в Прилапе.

68. По прибытии моем сюда до моих ушей дошла страшная весть, именно, что Константин Хаварон, которому император поручил игемонию в Албане, попал в плен к деспоту Михаилу, при помощи интриги, устроенной сестрой жены Михаиловой, Марией, которая была замужем за Сфранцином (Ζφρανζην) и в это время вдовела. Она коварно завлекла Хаварона, отуманила его голову любовными письмами (с этой стороны он был слаб, хотя в других отношениях был отличный воин) — и он попался в ее сети. Очевидно было, что Михаил затеял открытую измену. Я в это время находился в Прилапе и узнал об этом бесчестном поступке. А потому, прежде всего, озаботился отправить письмо к Михаилу Ласкарису, уведомляя его о случившемся, и в то же время написал, чтобы он прибыл в Пелагонию, куда и сам я собирался отправиться, чтобы вместе условиться насчет мер, какие принять при данных обстоятельствах. Итак, оба мы сошлись в Пелагонии, а вместе с нами и Ксилей Скутерий, потому что мы считали его за человека опытного в военном деле и преданного римлянам. И император Феодор имел о нем высокое мнение как о человеке опытном в стратегии и питавшем неизменную преданность к нему и ко всему римскому. Итак, когда мы сошлись все вместе, то на общем совете положили, чтобы Михаил Ласкарис, взяв какое только было у него войско и римское, и скифское, выступил из областей, лежащих около Веррэй, отправился в Пелагонию и там расположился лагерем. Равным образом положили, чтобы и Ксилей Скутерий взял весь свой военный отряд (он был больше числом отряда Ласкарисова), соединился с Михаилом Ласкарисом и вместе с ним тоже расположился лагерем около Пелагонии. Место это представляло выгодную позицию для действий против деспота Михаила и сервийцев, так как мы узнали, что и они были с ним в союзе. Оставив их (Ласкариса и Скутерия) выполнять общие наши предположения, сам я с приличным конвоем отправился в Ахриду, чтобы устроить дела албанцев. Но предварительно я порешил послать в Албан кравчего Исаака Нестонга, снабдив его инструкцией, заключавшей в себе начертание его прав и образа действий. Мне дозволено было так распоряжаться. Я мог по своему желанию менять распоряжавшихся и заведующих общественными делами, лиц, стоявших во главе отрядов, и областных правителей. Затем я порешил отправиться в Албан, как для устроения той страны, так и для того, чтобы узнать, что сделал кравчий. Но, отправившись туда, я принужден был скорее вывести оттуда кравчего, потому что все албанцы раньше уж сговорились и затеяли возмущение — все они соединились с деспотом Михаилом. Видя вокруг себя возмущение, я из Девр (где пробыл дольше, чем сколько нужно было, потому что со всех сторон был окружен неприятелями) с небольшим числом оборонявших меня военных людей достиг Ахриды. Поручив охранение этого укрепленного города кравчему, я чрез Пресну и так называемый Сидирокастр прибыл в Прилап и думал, что достиг небурной пристани. Между тем со мной и со всеми бывшими здесь нашими случилось совершенно противное. Овладев вокруг лежащими областями и укрепленными городами, бунтовщик Михаил оставил нам один только Прилап, но и тот старался, сколько было для него возможно, подчинить своей власти, потому что тогда ему легко было бы повелевать и окрестностями этого города. И действительно, спустя немного после нашего прибытия со всем своим войском подошел к городу и изменник Михаил и покушался овладеть им посредством правильной осады. Но город был крепок, и взять его было трудно. Михаил много рассчитывал на измену жителей. Но был отбит и, собрав свое войско, отступил и бродил по окрестным местам; а мы, заключившись в Прилапе, сидели в этой крепости как в темнице. Вот какого рода обстоятельства случились с нами; а теперь мы расскажем о происшествиях на Востоке.