Летопись

84. Переправившись через Геллеспонт, император занял область Паг. А когда подходило к концу лето и наступало время осени, тогда он оставил эти страны и отправился в Нимфей, где цари обыкновенно имели в это время свою резиденцию[208] с тех пор, как они потеряли Константинополь. Меня же отправил послом к царю болгарскому Константину. Я отправился и пробыл у него несколько дней, тому что случились в то время праздники Рождества и Крещения Господа нашего Иисуса Христа, которые болгарские цари праздновали с особенной торжественностью. Болгарский царь пожелал, чтобы я остался у них посмотреть на церемонию. Исполнив все, что мне было поручено, я отправился из Тернова и прибыл к императору, бывшему тогда еще в Нимфее. Здесь император и перезимовал, а когда настала весна, выехал из Нимфея, отпраздновав там светлый день Воскресения Господа нашего. Пробыв несколько дней во Флевиях и отбыв отсюда к месту, которое называлось Клизоменой, он раскинул палатки; потому что, выезжая из Нимфея, императоры большую часть весны обыкновенно проводили здесь, так как местоположение было ровное, обильное травой и водой, так что можно было прокормить много лошадей, а вблизи имело много селений и городов, откуда в изобилии доставляемо было все нужное для содержания людей. Когда император жил здесь, прибыл сюда из Никеи севастократор Торникий и настойчиво просил императора за бывшего патриархом Арсения, ибо патриарший престол осиротел, так как патриарх Никифор, возведенный на патриарший престол из митрополитов Ефесских, переселился из здешнего мира в горняя, не занимав патриаршего престола и целого года. Арсений же был возведен на патриарший престол еще императором Феодором. Это был муж весьма сильный и словом, и делом, особенно отличился он природным даром слова[209]. Учился он немного. Усвоив кое-что из начального круга наук, чтобы не показаться в них совершенным невеждой, не знающим того, чем представлялся пренебрегающим, уязвленный в душу стрелой любви Божьей, он, простившись со всем мирским, на что многие нелегко решаются, избрал жизнь уединенную. Этот самый муж совершал и обряд коронования императора. А когда заметил, что император не склонялся на его желания[210], то сделался к нему не расположен; и это нерасположение к императору разделяли с ним Андроник Сардский и Мануил Фессалоникский, по фамилии Опсара. Когда император раскинул лагерь близ Константинополя и жил там, то епископ Сардский принял монашескую одежду из рук Иоанникия Филадельфийского. Раньше он постоянно надоедал императору просьбой отпустить его в Пафлагонию (оттуда он был родом), но император, зная его замыслы, не дал ему на это позволения, потому что у него была цель возмутить пафлагонцев против императора. Император отказывал ему на весьма справедливом основании. Он говорил: «Так как ты хиротонисован митрополитом в Сарды, а не в Пафлагонию, то и должно тебе быть расположену к тем местам, жить там и пасти свое стадо». Видя, что царская воля неизменна, и не зная, что делать, он избрал жизнь монашескую. А Мануил Фессалоникский поневоле выехал из Никеи и жил по соседству с нею. И сам бывший патриарх Арсений, оставив свой престол, также поселился в одном монастыре. Потому-то все архиереи, сошедшись в Лампсак, с общего согласия и по царскому повелению возвели в сан патриарха Ефесского предстоятеля Никифора. Но он, как мы сказали, не прожив и одного года, скончался. По смерти его севастократор Торникий, бывший в дружеских отношениях с Арсением, убедительно просил императора, чтобы он опять возвел Арсения в сан патриарха. Рассказывая о каких-то чудесах и необычайных делах Арсения, он постоянно докучал императору, настойчиво требуя сделать патриархом не расположенного к нему человека. Император волей-неволей склонился на совет севастократора[211] и опять возвел Арсения на патриарший престол. Вот что об Арсении.