Летопись России. Дмитрий Донской и его время

Во главе посольства он прибывает в Москву[86]. Переговоры велись, очевидно, вокруг вопроса о владениях в Тверском княжестве. Дмитрий Иванович желал их перераспределения и более активного вмешательства в дело Твери. Естественно, что переговоры зашли в тупик. Тогда князья были вызваны к митрополиту на третейский суд, и когда и там Михаил проявил несговорчивость, московские власти нарушили крестное целование и арестовали тверского князя и его бояр «разно развели, и держаша их во истомлении вслице»[87]. Чего хотели этим добиться московский князь и митрополит? Полная ликвидация Михаила Александровича в тех условиях видится маловероятной. Скорее, в порыве гнева из-за неуступчивости Михаила Дмитрий Иванович принял такое решение, надеясь, что, побывав «выстомь», тверской князь будет более сговорчивым и примет его условия. И всё это делалось с благословения митрополита. Но в коварные действия Москвы вмешались новые обстоятельства. Совершенно неожиданно к великому князю прибывают татарские послы. В 1368 году Мамай захватил Сарай[88]. Мы помним, что ярлык на великое княжение Владимирское вручил Дмитрию Ивановичу Абдуллах, а фактически сам Мамай. И вот теперь на правах единоличного правителя Золотой Орды он направляет па Русь посольство для урегулирования каких-то вопросов. Конфликты между русскими князьями вправе был разбирать только хан, и, опасаясь последствия собственного своеволия, Дмитрий Иванович вынужден был освободить Михаила Александровича. С ним был заключён мирный договор, по которому удел Семёна Константиновича переходил в руки Еремея, незадолго до этого порвавшего договор с тверским князем и перебежавшего «въ рядъ» к Дмитрию Ивановичу.

Едва оказавшись на свободе, Михаил Александрович разрывает навязанный ему договор. Для него Москва становится основным врагом, а желание отомстить за бесчестье — делом всей его жизни. И среди главных его врагов — Дмитрий Иванович и Алексий. «Князь же великыи Михайло съжалися велми о томъ и негодоваше, и не любо ему бысть и положи то въ измену и про то имеаше розмирие къ великому, паче же на митрополита жаловашеся, къ нему же веру имелъ паче всехъ. яко по истине святителю»[89]. Святитель же оказался больше московским митрополитом, нежели блюстителем православия всей Руси. Еще более резко на эти действия отозвался Ольгерд в послании к патриарху: «…и шурина моего князя Михаила клятвенно зазвали к себе, и митрополит снял с него страх, чтобы ему прийти и уйти по своей воле, но его схватили… По твоему благословению митрополит и доныне благословляет их на пролитие крови. И при отцах наших не было таких митрополитов, каков сей митрополит. Благословляет москвичей на пролитие крови и к нам не приходит, ни в Киев не наезжает»[90].

Дмитрий Иванович собирает большое войско и посылает его на Тверь. О военных действиях летописи ничего не сообщают. Известно только, что Михаил Александрович бежит вновь в Литву, где с помощью сестры уговаривает Ольгерда идти на Москву, «дабы сътворилъ месть его»[91]. Только Ольгерда особо уговаривать и не нужно было. Несмотря на чуть ли не ежегодные войны на своих западных границах, он теперь почувствовал на себе удар московских ратей, принесших его княжеству немалый урон. Настало время для ответного удара. Ольгерд — один из самых выдающихся полководцев XIV в., умный политик, хитрый тактик, талантливый и смелый воин. В летописи даётся такая его характеристика: «…егда куда поидяше на воину, тъгда никому же не ведущу воинамъ его, камо хощетъ ити ратию, ни инымъ опришнимъ, или внешнимъ или иноземцемъ или гостемъ не дасть уведати на кою идеть, да не услышана будеть дума его вь ушию иноземцемъ, да не изыдеть весть си въ ту землю, въ нюже рать ведяше»[92] Смог перехитрить он на этот раз и Дмитрия Ивановича. И хоть знал московский князь, что Михаил Тверской бежал в Литву за ратию литовской, ждал нападения, готовился к войне с Ольгердом, но всё же оказался застигнутым врасплох. После похода на Тверь войска московской коалиции были распущены по своим княжествам; Тверь завоёвана, глубокой осенью ждать выступления Ольгерда было маловероятным, а держать большое войско в полной готовности у Москвы не было возможности. Но в этом весь Ольгерд. Он выждал момент, когда его уже перестали ждать. Собрав большое войско, куда вошли, помимо литовских полков, тверские и смоленские отряды, поздней осенью быстрым маршем подошёл к границам московского княжества.