Летопись России. Дмитрий Донской и его время

Страшная картина открылась перед ними. Всё поле было завалено тысячами людей, коней и «всюду реки кровавые протекоша»[307]. Запели грубы, сзывая живых, поднимая раненых; бой кончился, но никто не забывал о войске Ягайло, который мог напасть в любую минуту. Нужно было отдать честь убитым, позаботиться о раненых, быть готовым к нападению нового противника. В эту минуту вспомнили о Великом князе. Владимир Андреевич стал расспрашивать всех: видел ли кто его. Некоторые говорили: «Аз видех его крепко бьющася и бежаша. И паки ведех его с четырмя татарины быощася и бежаша от них, и не вем, что сотворися ему»[308]. Князь Степан Новосильский также сказал, что видел его в бою: «Аз видех его пеша с побоища, едва идуща, язвен бо бысть вельми, и не мог помощи емудати, понеже сам гоним бех треми татарины»[309]. Тогда Владимир Андреевич приказал всем разойтись по полю боя и устроить коллективный розыск. Нашли Михаила Андреевича Бренка, одетого в одежды князя И лежащего убитым, нашли князя Фёдора Семёновича белозерского, похожего на Дмитрия, а самого всё не могли разыскать. Наконец двое простых воинов, Фёдор Порозович и Фёдор Холопов, отклонившись во время поисков к дубраве, нашли князя «бита вельми, едва точию дышуща, под новосеченым древом под ветми лежаща, аки мертв»[310]. Дали знать Владимиру Андреевичу, и когда тот прискакал с людьми, выяснилось, что князь жив, все доспехи у него помяты и пробиты, но видимых ран на теле нет, а сам был, по всей видимости, контужен. Очнувшись, Дмитрий Иванович долго не мог никого узнать. Тогда Владимир Андреевич возвестил ему о великой победе, и только после этого рассудок князя стал проясняться. «Он же возрадовася духом, хотяше востати, но не можаше, и едва возставиша его»[311]. К князю подвели коня, подсадили на седло, и вместе со всеми он стал объезжать поле боя, везде видя страшную картину прошедшего боя. Подъехав к своему шатру, приказал трубить общий сбор и. забыв про свою боль, послал всюду искать раненых, чтобы те не умерли без помощи.

Наутро, когда собрались все люди, великий князь Дмитрий Иванович встал среди них, скорбя о погибших, радуясь живым: «Братиа моа, князи русскыа и боаре местныа, и служилыа люди всеа земля! Вам подобаеть тако служыти, а мне — по достоанию похвалите вас. Егда же упасеть мя господь и буду на Своем столе, на великом княжении, въ граде Москве, тогда имам по достоанию даровати вас. Ныне же сиа управим, коиждо ближняго своего похороним, да не будуть зверем на снедение телеса христианьскаа»[312].

Восемь дней стояло русское войско на поле Куликовом, выполняя свой последний долг перед убитыми. Раненых с обозами отправили на Русь, а сами копали братские могилы, отпевали и хоронили соратников. Одновременно вёлся и учёт погибших. И хотя в источниках эти цифры очень фантастические и разрозненные, можно в целом определить потери русского войска. В.Н.Татищев называет 20 тысяч русских воинов[313]. Если мы взяли за точку отсчёта общее количество русского воинства в 50–60 тысяч человек, то выходит, что потери составили около одной трети — половины войска. Понятна во многом условность этих подсчётов, главное, что победа была добыта ценой громадных человеческих потерь: «оскуде бо отнюдь вся земля Рускаа воеводами и слугами и всеми воиньствы»[314].

Ну, а что же союзники Мамая? Трудно прогнозировать, чем бы закончилось сражение, приди Ягайло вовремя на соединение с ордынцами. Во всяком случае Дмитрий Иванович сделал всё, чтобы этого не произошло. А Ягайло в одиночку не решился принять бой с уставшими, побитыми войсками московского князя. Узнав о результатах битвы, «князь же Ягайло побеже и со всею своею силою Литовъскою назад со многою корыстью никымъ же гоним, не видев великово князя. ни рати его, ни оружья его, но токмо имени ею боящеся и трепещуще»[315]. Что заставило великого князя Литовского, проделав такой большой путь, отказаться от битвы? Ведь думается, что шансов на успех у него было много. Наверное, правы те исследователи, считающие, что главной причиной того, что Ягайло тянул с походом и неучастием в битве, является наличие в его войске большого процента православных воинов из русских княжеств, для которых воевать в союзе с Ордой против православного мира было позором[316]. В результате этого в войске Ягайло возникли разногласия, из-за чего он и не решился на битву с Дмитрием, уйдя в Литву, по дороге пограбив возвращающиеся одиночные русские отряды[317].