Летописи Арванды. Легенды спящего города

Гудит поток, урчат машины, и люди в суете спешат —

Здесь мегаполис, центр мира, в бетоне спит его душа.

Здесь жизнь бежит ежесекундно, и время движется быстрей.

В потоке дней заметить трудно все тайны помыслов людей.

Их ежедневные заботы съедают судьбы и года —

Дань времени, пустая мода… Уходит юность навсегда.

Подхватит зрелость эстафету: хозяйство, хлопоты, семья…

Ничто другое в мире этом их не волнует… Так стезя

Не даст забыть и на минуту о суете текущих дней…

Как в мегаполисе жить трудно, соблазнов много для людей.

Соблазн, желания… Как сладко все испытать и все успеть —

Блеск мишуры шальной и яркой влечет огнем пустых побед…

Всем тело может насладиться, но все прискучит — словно дым

Растают ощущенья, лица… И мир покажется иным:

Все серо, пусто, неприглядно… Людей ненужных череда…

Чужая жизнь проходит рядом — течет, как мутная вода…

Все ощущенья пережиты, не загорится сердце вновь —

Желанья тела ненасытны, души источник пересох…

Больные души не наполнить, терзает жажда их всегда…

Но день придти однажды может — их пустоту заполнит мгла…

Здесь мегаполис, люди — точки в его огромной тесноте,

Но кто увидеть свет захочет в души бескрайней пустоте…

В аллеях парка даже в полдень прохладно, дышится легко…

В сравненье с парком город молод, хотя разросся далеко.

Он потеснил и сжал в размере старинный парк, загнав в тиски

Но, хоть уменьшились пределы, парк жив, соседу вопреки.

Качаются на ветках звезды, и серебрится свет луны,

Листвой зеленой блещут грозы — здесь свет загадочной страны…

А днем дубы, платаны, липы с ветрами шепчутся в тени,

Ветвей изящные изгибы скрывают блики и огни…

Здесь в созерцании застыли деревья, что с седых времен

И до людей, и после жили, на время лишь впадая в сон…

Они — свидетели и судьи всех человеческих судеб,

Что были и что после будут — им дан природой долгий век.

…Илена повернула к парку, торговые ряды пройдя,

Где крики и галдеж товарок во все концы окрест летят.

А за решетчатой оградой листвою шелестят дубы

И серебристые платаны хранят секрет чужой судьбы —

Под сень их молодые пары приходят много лет подряд,

Спустя года, он им же, старым, прощальный посылает взгляд…

Березы, липы и каштаны Илене кланялись, едва

Она под сень дерев ступала, оставив скучные дела.

Она всегда дивилась тиши, спокойствию зеленых кущ —

Но там, вдали, виднелись крыши, где изредка веселый луч

Летал средь вязкого тумана… как будто боязно — тайком…

А в парке в серебре платана дышалось радостно, легко.

У пруда в старенькой беседке в раздумьях тихих вечера

Осенних слез, печали летней любила проводить она.

Илена в этой глади водной искала отраженье лет,

Что прожила в бездарной гонке за жизнью, потерявши след…

Там, в глубине таились лики, теней неясных череда,

Что рябью трепетной размыты в зеркальных бликах серебра…

Одни печально улыбались — то призраки прошедших дней,

Другие от нее скрывались в холодной синей глубине —

То будущее… Только маски, злорадный блеск в глазах тая,

Играли в прятки среди ряски — то лики нынешнего дня.

Но среди них Илена ныне не может отыскать ответ

Тому, что так неумолимо тревожит душу много лет —

Она одна… В толпе народа, в семье или среди подруг,

Одна под серым небосводом, и давит повседневный круг…

Ее давно зовет и манит неясный свет и шепот трав,

Картины золотого края, волнует душу аромат…

Ей пусто в городе огромном, ей тесно, душно средь людей —

Илена в сумрачном безмолвье встречает вереницы дней…

Сегодня в старенькой беседке сидел потерянно старик,

Подрагивали горько веки, но видно было — он не спит.

Он слушал… Ветерок летящий седые волосы трепал…

Открыл глаза — и взгляд незрячий застыл, ушедши в никуда…

Илена осторожно, тихо прошла на самый край скамьи.

Взгляд старика недвижно-мимо тонул в заоблачной дали.

Илена погрузилась в мысли, смотря на ряски карнавал,

На отраженье серой выси… Старик задумчиво сказал:

«Вы часто здесь сидите, верно? Хоть и слепой, но я узнал —

Вас ждали здесь. И эта верба и тот загадочный платан…

Как вы пришли, они листвою перешепнулись, а сейчас

Трепещут радостно, игрою желая позабавить вас.

Они о вас мне рассказали — вы рождены с душой иной,

Чем суетные горожане, вам слишком мало лжи земной…

И вы не верите, что люди приходят в этот мир лишь с тем,

Чтобы любить… иль словоблудить, кровь веселить до взрыва вен…

Или за тем, чтобы удобно устроиться среди других…

Есть вкусно, одеваться модно и свысока смотреть на мир…

Все преходяще, мимолетно — душа тоскует, устает…

И смысла нет в пустых заботах, когда вдаль ветер позовет —

Среди людей вы одиноки, но здесь вас любят… Может быть,

Вы не осудите так строго, что я посмел заговорить?...»

Илена вглядывалась молча в лицо слепого старика —

Ее душа давно уж хочет иные видеть берега:

За ветром вслед лететь, как птица, за край тоскующей земли,

Ведь ей давно все это снится — там облака горят вдали…

Она задумалась — откуда он столько знает про мечты,

И даже те, что только смутно в душе ее отражены?

«Не удивляйтесь, я — провидец… мне ведомы людские сны,

Поступки, помыслы… Иные бывают тусклы и просты,

Другие — страшны и жестоки, глупы, бездарны и слепы…

Разврат, убийства, травля, склоки, где слабые обречены.