Летописи Арванды. Легенды спящего города

Я так люблю тебя, мой сын! Уже сейчас подумать больно,

Что ты войдешь в чадящий дым, в котором жил я так привольно.

Ты мой — ты кровь моя и плоть… Как в отражении зеркальном,

Я вижу все, что дал Господь когда-то мне рассветом ранним…

Действие пятое. ОТЦЫ ЦЕРКВИ

Январь 1839, Генуя. Из окон кафедрального собора Сан-Лоренцо открывается

завораживающий вид на изрезанное побережье Генуи — виден кусок глубокой

синевы, и сразу не ясно, где разделяется вода и небо… Епископ Гальвано заво-

роженно смотрит на открывшуюся ему картину, невольно сравнивая с побере-

жьем Ниццы…

А в т о р : Архиепископу Генуи, кардиналу Тадини, примерно 57

лет, он ровесник Никколо Паганини. Выросший вместе с Никко-

ло, он всю жизнь завидовал его таланту. Ради того, чтобы добиться

успеха и миновать неотвратимую нищету, он принял сан и стал

уверенно продвигаться по кардинальской лестнице. Принадле-

жит к ордену иезуитов. Доменико Гальвано, епископ Ниццы, при-

ехал в Геную по приказу своего духовника — кардинала Тадини…

В умиротворенные размышления епископа Гальвано резким криком чайки вры-

вается голос кардинала Тадини…

Та д и н и ( з л о б н о - р а д о с т н о ) :

Осталось ждать уже недолго, мои собратья донесли,

Что ждет последняя дорога, и он уйдет за край земли…

Великий Мастер! Паганини! Скрипичный гений, виртуоз!

Ты, прежде, чем сойдешь в могилу, узнаешь вкус соленых слез!

Гальвано, сын мой, постарайтесь, чтоб слухи расползлись быстрей —

Пускай растет обида братьев и возмущение людей!

Пусть знают все о богохульстве и одержимости его,

И что на лбу багровым пульсом сияет дьявола клеймо!

Пусть разнесет молва, чтоб миру о преступленьях рассказать —

Наш гений растерял все силы, он едет в Ниццу умирать!

Епископ Гальвано отрывается от своих наблюдений и подобострастно смотрит

на кардинала.

Га л ь в а н о ( у в е р е н н о ) :

Архиепископ, все готово — о Паганини знают все,

Уйдет он без прощенья слова, уйдет, не преданный земле!

И если в Ницце оборвется богопротивный путь его —

Благословенье не коснется, проклятье ляжет на чело!

Никто из верных сынов церкви не примет исповедь глупца,

Что ради славы предал веру, отринувши любовь Творца!

Он не найдет приют в тех землях, и погребения процесс

Не совершится, где значенье имеет Христианский крест!

Та д и н и :

Отлично, сын мой, приступайте… Господь поможет вам в пути —

Немедля больше, выезжайте, чтобы живым его найти…

Епископ Гальвано целует перстень кардинала, тот благосклонно кивает ему на

прощание, Гальвано уходит. Кардинал Тадини подходит к окну…

А в т о р : Кардинал Тадини всматривается в безбрежную синь,

расстилающуюся вдали, от блеска играющего на воде солнечного

сияния на глазах выступают слезы, Тадини переводит взгляд на го-

род, словно пытаясь отыскать маленькую улочку, потерявшуюся

среди плотно наседающих друга на друга домов — переулок Чер-

ной кошки, где осенним вечером 1782 года родился тот, чей талант

отравил всю жизнь кардиналу…

Та д и н и ( я р о с т н о ) :

Нет… Я не верю! Господи! Не верю! Как мог ты дар такой ему отдать?!

На лбу его сияет метка зверя! Вокруг толпится дьявольская рать…

Пусть зависть пеленой глаза застила, пусть сердце мне прожег

тлетворный яд —

Я ненавижу музыку и имя того, кто нес с рожденья Твой талант!

О Боже! Звуки, что летят как искры и опадают ворохом листвы,

Кружатся в поднебесье ветром быстрым, низвергнутся на землю

с высоты…

Он слышит… слышит! Мир, что я не вижу, что Ты мне

не откроешь никогда —

Ему тот мир стал и родней и ближе земного… Словно вешняя вода

Разбудит к жизни ледяное сердце и уведет в неведомую высь —

А мне… в удушье злобном не согреться… И в темный лабиринт

уводит мысль…

Одна лишь мысль! Не я Тобой был избран! И дар услышать жизнь

ты дал не мне!

А мне остался только жалкий призрак мечты, что растворилась

в тишине…

Как я любил мелодии и звуки и я играл… Но вдохновенья дар

Ты дал ему! И скрипку в его руки вложил. Как свет, как истины пожар!

Ты так решил… Но я решу иначе, пусть за чертой, но я реванш возьму —

Покуда мое слово что-то значит, Маэстро сгинет в проклятую тьму!...

Кардинала трясло, судорога проходила по его телу, словно от удара молнии…

А в т о р : Тадини снова явственно увидел себя и.. того, другого,

кого он так неистово теперь ненавидел и проклинал — им было

по 14 лет, но Паганини уже восхищалась вся Генуя, у него уже тогда

сыскался покровитель, а у Тадини не было ничего: ни восхищения,

ни покровителя, ни надежд. Он любил музыку, не мог жить без нее,