Летописи Гарии. Нас больше нет

   Табуны диких лошадей, встречавшиеся на пути, тут же скрывались в бескрайних степях, заметив людей. Но однажды удалось подкараулить нескольких и заарканить. Когда животные были пойманы, Зор с лёгкостью их приручил, что уже через несколько дней, они непринуждённо шли следом за мальчуганом, но вот провизию загрузить на них, пока не получалось. На недолгих стоянках, император пытался обуздать одного. Ещё довольно молодой, не более двух лет от роду жеребец, был совершенно белоснежного цвета, лишь маленькое чёрное пятно на боку, разбавляло эту белизну. Амур обвязывал крепко верёвку ближе к холке и пока Зор успокаивал животное, взбирался верхом, хватался за аркан и командовал сыну бежать. Жеребец, поначалу тихо следовавший за мальчуганом, вскоре начинал проявлять беспокойство, становился на дыбы, взбрыкивал, пока непонятное неудобство на спине не исчезало, падая на землю. Так продолжалось изо дня в день и вскоре "Снег", как прозвал его император, привык, уже не обращая никакого внимания на седока. Без седла было несколько неудобно, но Амур привык быстро. Со временем удалось приручить и остальных. Теперь в отряде были верховые, что можно было сказать – армия росла…

   Из подручных средств были связаны недоуздки, так как Зор сильно воспротивился, когда увидел настоящую уздечку, изготовленную Маргасом, когда тот попытался обуздать одну лошадь, всовывая ей сквозь стиснутые зубы, два железных прутка, скрученных между собой и по краям привязанные верёвками. Пришлось в итоге отказаться от этого и довольствоваться лишь тем, что одобрил мальчуган. Хоть и управлять ими практически было невозможно, но их повода служили теперь упором для рук и поддержки равновесия.

   Степи с каждым днём становились холоднее. Чаще стали встречаться небольшие перелески. Местность становилась более холмистой, попадались заболоченные участки. Одним холодным вечером, собираясь уже становиться на ночлег, прискакали двое дозорных и сообщили о длинной гряде высоких холмов. Отряд направился вперёд, решив успеть дойти до них до темноты.

   Вскоре появилось туманное очертание возвышенности тянувшейся вдоль горизонта. Ускорив шаг, воины спешили успеть до захода солнца. Долгожданная преграда казалось, вовсе не приближалась, как ни старались бойцы быстро идти. Но вот туманная дымка уже не скрывала их очертаний. Сделав последний рывок, отряд, наконец остановился у подножия зелёных холмов, поросших густой травой и кустарниками. Из последних сил взобравшись на вершину, путники с облегчением вздохнули, попадав на землю, с улыбкой глядя в бескрайнее небо.

   Амур стоял у противоположного склона, и глубоко вдыхая прохладный чистый воздух, улыбался. Зор стоял рядом, щурившись от багряного зарева, исходившего от заходящего за горизонт светила. Внизу располагалась огромная долина, сквозь которую протекала, извиваясь, красивая река, а по обеим сторонам долины, простирался лес. Могучие хвои тянулись высоко к небу, стараясь достать до проплывающих мимо редких облаков.

– Красиво… – шёпотом произнёс Зор, глядя на великолепие, раскинувшееся бескрайним ковром во все стороны.

– Да, сын. Здесь начинается Гария и это твоя земля! – Прошептал император в ответ, часто дыша от волнения и продолжая радостно улыбаться.

   Амур чувствовал, как его разум наполнялся великой мощью. Будто природа встречала своих детей, блуждавших где-то долгие годы, и теперь, наконец ступивших на порог родного дома. Она ликовала вместе с ними, наполняя пространство красивыми звуками, которые слышала лишь душа, проникаясь родной песней, раскрываясь в трепете перед объятьями жизни. Тёплое и нежное дыхание ветра, казалось особенным, не таким, как раньше. Это дыхание успокаивало израненный разум, стараясь убрать скорее боль, чтобы ничего более не тревожило блудных сыновей своих.

   Император прикрыл глаза. Он сейчас понимал, что его дом именно здесь и нигде более. Здесь он родился заново и здесь впервые в жизни познал, что такое – жизнь настоящая. В память вдруг пришёл брат, но в этот раз Амур не испытывал к нему никакой даже хоть малой обиды. Ему было почему-то его жаль, и сейчас он искренне желал, чтобы тот оказался рядом и смог прочувствовать всё то, что чувствовал Амур.

– Отец, что тревожит тебя? – вдруг вырвал голос из раздумий.

– Ничего, сын, почему решил так? – посмотрел на него император.

– На лице твоём слёзы, а ты сам говорил, что это недостойно воина, – искренне опечалился ребёнок.

– Нет, сын. Слёзы радости позволены всем, – улыбнулся он и утёр лицо рукавом. – Пойдём, я укрою тебя у огня, нужно выспаться и набраться сил.

– Да, отец, нужно, – повеселел мальчуган и направился в сторону лагеря, где уже горели несколько костров, согревая уставших солдат.