Летописи Нэпэла

— Люблю вежливую интеллигентную беседу, — потянулся Фрекс. Он заметил, что сиденье становится жёстче и опустив руку вдоль туловища, незаметно пощупал его. В процессе разговора из сиденья постепенно откачивали гелевый наполнитель. Очередная хитрость разведчиков. Впрочем, смутить врача таким простым ходом сложно, — он знает особые методики гимнастики и не даст телу затечь, даже если проведёт неделю без движения.

— Разрешите осведомиться, как к вам попали все эти ценные знания? Вы получили доступ к секретным документам? Вам внезапно выписали пропуск в секретные комнаты аналитиков Разведки? Или, что более вероятно, все ваши утверждения — сплошной блеф? — военный советник повышал голос, дойдя до крика.

Фрекс повёл плечами. Этот человек уже стал раздражать его. К тому же доктор подозревал, что именно он включил насос, когда опускал минуту назад руки под стол. Слишком заметное движение, могли бы, кстати, предусмотреть для этого дела педали.

— Отнюдь. Вы, наверное, забыли, что я говорил ранее: я не являюсь сотрудником каких-либо спецструктур. Потому и пропуск никто выписать мне не мог. Но мои слова не блеф! — резко бросил Фрекс, не дав вновь подхватить нить разговора советнику. — Что за грубое слово — блеф… Да, и не ожидал я, что в стране, государь которой такой человек, как Дей, — я прочитал его досье…

— Вот как…

— …существует обстановка недоверия к союзникам.

— Продолжайте…

— В моей клинике оказался один высокопоставленный пациент. Проведать его пришёл сам Император и его ближайший советник. Я попытался воспользоваться ситуацией. Замысел не удался, но зато в моём распоряжении оказалась папка, набитая секретными документами.

— Куда же вы дели эту папку? — почти ласково спросил военный советник.

— Уничтожил её, — твёрдо сказал доктор Фрекс. — Чувствовал, что мне могут попасться люди, которым бумаги будут интереснее, чем я, — сказал, в упор глядя на советника, и вполне успешно подавляя его взор.

— Что известно Империи Новрос о нашем государстве?

— Много чего, — дёрнул плечами Фрекс. — Известен даже облик Императора Дея Полтинга.

— Откуда они могли узнать его? — хрипло спросил серый человек. — Император никогда не появляется под открытым небом, машины его кортежа заезжают в здание. Со спутника сфотографировать его лицо не могли.

— Я видел фотографию. Собственными глазами.

— Позвольте узнать, — ядовито спросил человек из Военного Совета, — как выглядит Император Дей Полтинг? Сами понимаете, к нему никого не допускают, а нам интересно.

— Вот этот серый господин крайне похож на Императора. Те же заострённые черты лица, тонкая длинная переносица, высокие залысины, такая же короткая стрижка.

— Как им стала известна моя внешность? — резко проговорил серый человек, обретший теперь имя.

— Вовсе не обязательно делать фотографию со спутника. Можно запечатлеть Императора Дея в тот момент, когда он считает, что фотографируют других, — проговорил Фрекс, выразительно глядя на представителя Военного Совета. — Камеру можно спрятать, например, в пуговице мундира.

Военный советник машинально схватился за пуговицу, побледнел.

— Увести! — тихо сказал Дей. В комнату вошли двое военных и взяв за плечи представителя Военного Совета, вывели из помещения.

— Сделайте мой стул вновь мягким и поговорим серьёзно. — Доктор Фрекс встал и застыл в ожидании. — Теперь вопрос о моём присутствии в Совете решён в мою пользу окончательно?

Фрекс вычислил предателя среди помощников Дея Полтинга практически сразу и убедился в своём предположении, — когда упомянул о фотографии Императора, у военного советника дрогнуло лицо. Ему нельзя было называть сразу имя агента, завербованного имперскими службами безопасности — это могло возыметь прямо противоположный эффект. Да и кто бы ему поверил тогда…

Доктор рассеянно слушал молодого адъютанта, — только-только покинул стены Военного Лицея, лишь в первые месяцы после этого свойственна такая неуверенность, такое… такое… врачу даже трудно было подобрать нужное слово. Необузданность взгляда, — водит глазами по стенам, потолку, жадно рассматривает новые для него аппараты… Глаза неподконтрольны, как и голос, правда жесты более или менее усмирены… А движения ещё не потеряли своей нечёткости, — нечёткости, присущей любому человеку. До того, как он не научился убивать сто двадцать человек за две минуты. Руками. Потом размытость обычно исчезает.

Приставили ли адъютанта Прайка к нему действительно для того, чтобы познакомить со столицей, препроводить к новому жилищу? Крайквон велик, пешком его не пересечь и за несколько дней, и посторонний человек мог бы в нём потеряться. Не Фрекс, конечно. Уж он нашёл бы дорогу куда надо — всего-то хватать кого придётся и, приставив конец меча к горлу, спрашивать… Фрекс отпустил крутящуюся мысль, ещё нечёткую, бесформенную, и вновь стал анализировать подробности своего допроса.