Летописи Нэпэла

Закончив свои медицинские процедуры, Фрекс похлопал дружески по плечу Мускэ, опомнился запоздало — не подумает ли агент, что над ним издеваются, прежде чем прикончить? Если вдруг вспомнит, как ласково разговаривал доктор с пациентами, прежде чем приступить к вскрытию по живому и без наркоза… Нет, Мускэ принял всё за чистую монету. Как и следовало. А ведь всё и было новенькой деньгой с законного печатного двора. Слишком долго Фрексу приходилось играть. Но с Клаусой, теперь и с Мускэ, всё всерьёз.

В знак расположения Фрекс предложил агенту вместе расправиться с санитарами, всё ещё отсиживающимися в каютах. Почему нет? В тот миг, когда более всего нужна была решительность, они зарекомендовали себя не более чем никчёмами, неспособными к какой бы то ни было деятельности трусами.

С того дня прошло довольно много времени, и проделано было множество важных дел, позволящих троице перебежчиков существовать в безопасности и роскоши. Фрекс сидел за штурвалом личного вертолёта, летел над океаном Тайхо к тому маленькому острову. Забрать в новый дом любимую и помощника. Единственных, кто будет поддерживать его в новом отечестве. Тех, лишь которым принадлежит его дружба и верность.

Скоро милая будет рядом…

Глава 4

Жди отравы в стоячей воде.

Уильям Блейк «Притчи Ада»

Выдержка из стенограммы обращения Императора Нэпэла к Военному Совету:

«Перед лицом новой угрозы мы должны разделаться раз и навсегда с мерзокожими, дабы не воевать на два фронта. Нам давно известно расположение тайной столицы жёлтых. Это их последний город, последний оплот врага. Там расположены военные заводы, фабрики, казармы, склады вооружения и продуктов питания. Там они группируют огромные силы, — население города примерно полтора миллиарда, и только сто миллионов людей инженеры, технологи и рабочие, остальные — кадровые военные, — чтобы ударить в сердце Империи. В этом заключается их последняя надежда выжить. Мы совершим внезапный налёт, — диверсанты в это время будут разрушать инфраструктуру города изнутри, — после бомбардировки высадим миллионный десант, и покончим с жёлтокожими».

Мерзокожие санитары, громко лопоча, бегом катили носилки с «безнадёжником». Его только что доставили вместе с остальными ранеными с северной оконечности острова Байлау, где имперские силы сожгли несколько разведывательных кораблей мерзокожих. Большая часть команды сгорела заживо под имперскими огнемётами, обугленные трупы, источавшие смрадный запах подгорелого мяса, были заключены в герметичные холодильные камеры двумя уровнями ниже. В этом воине ещё теплилась жизнь. Его переложили в глубокий прозрачный ящик, заполненный пластиковыми гранулами, — на носилках остались, прилипли к простыням, пласты сгоревшего мяса, — подключили к системе жизнеобеспечения. Выполнив свой долг, — отобрав последнее, что у раненого ещё оставалось — боль, — ушли. Страдания солдата облегчены, и значит ему можно спокойно умирать.

Когда все врачи вышли, воин приподнялся и сел в кровати, стал выдёргивать из себя электроды и иглы. Санитар, сидящий за пультом, заметил по датчикам изменение состояния пациента и, вбежав в палату, остановился у кровати-гроба, оторопев от неожиданности. Солдат выдернул из руки последнюю иголку системы и вогнал её в горло санитара, пробив голосовые связки, лишив возможности выпустить наружу часть боли через крик. Выкрутил кран на приборе жизнеобеспечения до отказа, — струя кровезаменителя разорвала горло санитара изнутри. Псевдораненый поднялся в ящике, определённом ему жёлтыми врачами в качестве последнего пристанища. Схватился за обугленную кожу, оттянул её и, безжалостно выкручивая, стал отрывать порядочные куски. Под ними обнаруживалась здоровая, розовая, как у младенца, кожа.

Содрав последние клочки обгоревшего маскировочного покрытия с пяток, офицер Прагэр постоял в стеклянном гробу с секунду, абсолютно голый. Перешагнул через высокую стенку. Зашатался: давление было выше нормы из-за порядочной дозы кровезаменителя, влитого врачами. Поднеся запястье левой руки к подбородку, Прагэр впился зубами в вену. Прокусив её, отпил избыток крови, защемил края сосуда иголкой, выдернутой из горла санитара.