Летописный замок (СИ)

— М-мя… В-ва… — промямлил Стёпка, ошарашенный столь неожиданным и эффектным началом — и концом — Ванькиной экскурсии. Ему представилось, что Ваньку уничтожило заклинание, специально приготовленное для непослушных демонов, которые вздумают без разрешения покинуть комнату чародея. Он с трудом оторвал взгляд от пустого шлема и посмотрел на Смаклу.

На чумазом лице младшего слуги было написано такое блаженство, словно гоблин только что в одиночку умял банку сгущённого молока.

— Ты! — догадался Стёпка. — Точно ты! Что ты с ним сделал, гад?

Смакла от возбуждения подпрыгнул на стуле и засмеялся:

— Я его обратно заколдовал! Он боле не возвернётся! Он плохой демон. Шибко злой.

— А я? — спросил Стёпка. Он испытал невыразимое облегчение: слава богу, Ванька не погиб и не сгинул в магической неизвестности, а то как потом перед его родителями оправдываться.

— А ты не шибко.

— Я спрашиваю: меня ты почему на заколдовал?

— Могём и тебя, — Смакла раздулся от гордости. Ещё бы! Он уже не просто никчёмный младший слуга, он теперь тоже умеет колдовать не хуже иных чародеев. — Это оченно легко, ей-слово! Затвердил хорошенько заклинание и шуруй.

— А кто тебе позволил пользоваться чужими заклинаниями? — спросил вдруг чужой голос, при первых звуках которого Смакла разом перестал улыбаться и испуганно съёжился, почти так же, как за минуту перед тем Ванька. — Кто тебе, поганец, вообще позволил колдовать?

Глава четвёртая, в которой демон получает задание

В дверном проёме, там, где немногим более минуты назад исчез Ванес, стоял невысокий сухонький старичок, облачённый в тёплый меховой плащ до пят и лисью шапку без ушей. В одной руке старичок держал ворох бумаг, в другой — причудливый стеклянный фонарь с горящим внутри ярким огоньком.

На Смаклу жалко было смотреть. Свершилось страшное. Его поймали с поличным на месте преступления, и гоблин знал, что никакие оправдания его не спасут. Пощады, как говорится, не будет. И чего не сиделось дурню в своей каморке?

Старичок, не глядя, привычным движением повесил лампу на крюк возле двери — огонёк при этом сам собой погас, — и подошёл к столу. Смакла сидел ни жив ни мёртв. Представлял уже себя, наверное, столетним болотным выворотнем. Старичок с нескрываемым раздражением швырнул на стол бумаги. Вернее, пергаменты. Это были какие-то сложные чертежи и таблицы с формулами. И Стёпка понял, что не ошибся: перед ним был сам чародей Серафиан, так некстати прервавший свои астрономические наблюдения. И ещё Стёпка понял, что стоящий в углу доспех вряд ли когда-нибудь защищал хрупкие плечи чародея. В доспех без особого труда можно было бы впихнуть двух таких Серафианов.

— Так, так, — промурлыкал многообещающе чародей, оглядывая сначала оцепеневшего Смаклу, а затем, совсем коротко, и Стёпку. — Впредь будет мне наука: убирать с глаз подальше все записи. Дабы ни одна живая душа… Слугам книги не забава! — вскричал он вдруг пронзительно, воздев вверх правую руку и неотрывно глядя на младшего слугу.

Под его гневным взглядом гоблин окончательно усох и беззвучно стёк со стула на пол.

Сейчас превратит его в жабу, подумал Стёпка. Ему стало жаль гоблина. Что ни говори, а в магический мир они попали только благодаря его стараниям. Пусть даже и незаконным. А то так и думали бы всю жизнь, что чудес не бывает.

— Я полагал, что твоё умение читать послужит тебе со временем хорошим подспорьем во взрослой жизни, негодник из негодников! — заговорил Серафиан. Превращать Смаклу во что бы то ни было он пока, видимо, не собирался, и вообще в голосе чародея Стёпка не слышал настоящего гнева. Чародей словно бы не сердился, а просто привычно отчитывал не слишком расторопного слугу. — Я по наивности своей надеялся, что ты устремишься к чтению поучительных и многомудрых книг, коих немало мне собрать удалось за свою долгую жизнь. Я думал, что мой младший слуга достаточно разумен, чтобы не совершать непоправимых глупостей. И что же учудил ты, о безмозглый сын достойного народа? Отвечай без лукавства! — чародей направил указательный палец на Смаклу.

Сейчас точно превратит, решил Стёпка. И вновь ошибся.

— Я боле не буду! — еле слышно проблеял Смакла.

— Эка, удивил! — засмеялся чародей. — Знамо, не будешь. И без того уже начудил выше маковки. Богатство себе, поди, выпрашивал, так?

— Выпрашивал, — покаялся Смакла.

— Все вы, недоросли, одинаковы, — вздохнул Серафиан. — Как будто помимо золота нет в жизни ничего достойного и полезного. Ну чистые гномы, право слово.

— Я хутор ещё просил, — сказал Смакла.

— Хутор, — вздохнул ещё раз Серафиан. — Глянь, какой хозяйственный… Ну-кось, подвинься, неслух, присяду я.

Смакла отполз в сторонку, но с пола вставать не спешил. Гроза ещё не миновала, и раскаты грома явственно слышались в голосе хозяина.

— Хутор, говоришь. И золото, конечно, много-много золота. Ну и как? Разбогател?

— Не.