Летописный замок (СИ)

— Отчего ж? — Стёпку чародей как бы и не замечал. Словно Стёпка был не человек, а так — безгласная тень на стене. Стёпку это слегка обижало, но возмущаться он, само собой, не собирался. Понятно, что сначала чародей разберётся с проказливым слугой, а уж затем возьмётся и за демона. Лучше, пусть как можно дольше не замечает.

— Не сумел, — удручённо признался Смакла. И сразу стало видно, как он жалеет, что не получилось разбогатеть. Не сидел бы он тогда на полу, не каялся бы в грехах… Исполненные желания не отменяются.

— Вызвать демона, я гляжу, ума хватило, а заставить его работать — не сумел. Отчего?

— Не таковский демон попался, — пробурчал Смакла с таким видом, словно это чародей был виноват в его неудаче.

— Вижу, что не таковский, — Серафиан бросил на Стёпку быстрый равнодушный взгляд и потёр сухие ладошки. — А был бы ты, негодник, дипломированным чародеем, знал бы натвердо, что не имеет ни малейшего значения порода извлечённого тобой демона. Золото может добыть любой из них, умей только правильно приказать. Да вот беда-то какая: когда постигнешь сию науку до самой её глубины, никакого золота тебе уже и не надобно. Умереть бы спокойно… Напрасно ты ухмыляешься. Поймёшь ещё мои слова, когда поседеешь. Ежели твоя дурная голова позволит тебе до старости дожить… Ну на что, подумай, старику золото, ежели у него всё уже в прошлом? И ни детей рядом, ни внуков.

Серафиан, похоже, говорил о себе. Смакла смотрел на хозяина почти без опаски. Гроза, кажется, миновала.

— Так, — спохватился чародей. — Сейчас мы баловство твоё быстренько исправим, пока отец-заклинатель не дознался. Нет у меня желания ссориться с ним из-за непослушного слуги. — Серафиан щёлкнул пальцами в Стёпкину сторону и небрежно бросил: — Сгинь!

Стёпка, естественно, не сгинул. Он не знал, как это делается, да и не хотел знать. Хватит и того, что Ванес сгинул бесславно и слишком быстро. Даже порадоваться толком не успел. Нет, Стёпка этим чародеям такого удовольствия не доставит, не на того напали.

Серафиан долго разглядывал его, недовольно поджав губы, потом щёлкнул пальцами уже обеих рук:

— Изыди, идолище!

Стёпка не изошёл.

— Ага, — сказал чародей. — Ага. Ты, буреломина таёжная, знак притяжения не на ворожейной ли бумаге чертил?

Смакла виновато кивнул:

— На ней.

— Из моего ларца позаимствовал?

Гоблин замотал головой:

— У колдунцов… купил. Которые медведЯ пьяного с собой водили.

— В сточной канаве тебя, вражина, утопить мало, — посетовал Серафиан. — Лучше бы у меня… хм, «купил». А из которой руки ты, бестолочь, кровь брал?

— Из правой, — прошелестел Смакла.

— Отрубить бы тебе, стервец, обе руки по самые твои немытые уши, — безо всякого выражения сказал чародей. — Или ты читать не умеешь?

— Там начертано, что из правой, — упрямо повторил Смакла, словно это могло как-то смягчить его вину.

— А я тебе говорю… Да с кем я спорю! — чародей ткнул пальцем в послушно перелистнувшийся пергаментный лист. — Читай, неуч: «…и взявши кровь из…» Гм-гм! Как же я мог так непростительно ошибиться? Исправить следует немедля!.. И тем более! Тем более никто не позволял тебе читать мой трактат! Текст ещё не проверен, ошибок много…

Серафиан прокашлялся, скрывая смущение, закрыл книгу, затем внимательно оглядел Стёпку с головы до пят. И, кажется, Стёпка ему совсем не понравился.

— Строптивость выказывал?

Стёпка чуть было не кивнул в ответ, но его опередил гоблин:

— Выказывал строптивость, выказывал! Ничего исполнять не желает… Кулаками грозился!

Ах ты!.. Стёпка возмущённо сжал кулаки, и это не ускользнуло от чародея.

— Три степени принуждения пробовал? — спросил он почти как у равного. Почти как один маг у другого мага.

— Знамо, пробовал, — вздохнул Смакла. — Да всё без толку. С него эти спетени, как с упыря вода.

Серафиан недобро прищурился, и от безобидного сказочного старичка не осталось и следа. Перед Стёпкой стоял могущественный чародей, способный одним мановением руки зашвырнуть неугодного демона за грань миров или вообще распылить на атомы. Он даже сделался заметно выше, а его тень на стене размахнулась до потолка и словно бы зажила своей отдельной жизнью. Стёпке даже показалось, что он ощущает в воздухе сухой горьковатый запах готовой к употреблению магической силы. Она скапливалась вокруг чародея, как электричество перед грозой, и вот-вот могла шарахнуть почище иной молнии.

— Заклинания его не берут, а ночь на исходе. Придётся Истинным Пламенем прижигать. Притвори-ка дверь поплотнее.

— Не надо меня пламенем! — испугался Стёпка. — Что я вам такого сделал?

И он на всякий случай отошёл подальше и спрятался за рыцарским доспехом. Уж если неучёный гоблин сумел избавиться от Ванеса, то настоящий чародей может, наверное, не только прижечь, но и вовсе дотла спалить. Охота была поджариваться!

— Охти мне! — выдохнул Серафиан. — Ты кого, злыдень лохматый, вызвал? Ты чего, враг рода человеческого, учудил? Почему оно без спросу говорит? Это кто? Кто это, я тебя, поганец, спрашиваю!