Льется с кленов листьев медь

Человек. Слышал, Ваня! Заварили кашу, не спросив никого… а меня, так, прямо в рыло – в звериное. И теперь говорят: надо вместе расхлебывать. Нормально, да? Только слезы льют здесь, а не там.

Иуда. Врешь, и там они пролиты!

Пушкин. Да, князь, сыном своим, который всё на кресте претерпел.

Человек. Сын, сын!.. А почему только он?! Я б тоже мог! (К Иуде). Что?! Я бы смог, понял! Смог!!

Иуда. Не кричи. Ведь не спорю с тобой.

Человек. Вот!.. А дали мне?!

Иуда. Дали не меньше.

Человек. Шуточки?.. Он издевается!

Иуда. Дали выбор. И ты воспользовался своим правом выбора.

Человек. Это из чего же мне было выбирать (показывает пальцем вверх), а, из чего – любить Его или не любить? Так если мне сразу в рыло… (К Пушкину). Я уже говорил?

Пушкин. Говорил.

Человек. Да, не успев, значит, понять где-что… «скотина ты», говорят. И почему выбор такой, кому вообще нужно оно – «не любить».

Пушкин. Верно-верно, словно жизнь понуждает на нелюбовь. Тут неправильное в ней устройство.

Иуда. Правильное вот и зависит от нас. И ты, князь, помнишь слова: «Ветвь не может приносит плода сама собою, если не будет на лозе». Хватит тебе одному болтаться.

Человек. То есть… ты что предлагаешь, к вам, что ли?!

Иуда кивает.

Человек. С церкви, может, начать?!

Бросается к окну, отодвигая Ваню, распахивает:

Человек. Цыган, я к тебе на исповедь!

Акробатично почти выносит корпус во вне и спрыгивает.

Ваня. Эк, ловок.

Слышен голос Человека: «Цыган, гитару!».

Начинается струнный настрой и два голоса вступают:

В сон мне жёлтые огни, и хриплю во сне я,

Повремени, повремени, утро мудренее.

Но и утром всё не так, нет того веселья,

Или куришь натощак, или пьёшь с похмелья.

Да, эх, раз, да ещё раз,

Да ещё много, много, много, много раз,

Да ещё раз, ещё много много раз.

Ваня. Нашли друг друга – цыган и дьявол.

Иуда. Самый сильный ангел, самый умный из всего, что было создано.

Пушкин. Да вот, жизнь не задалась. (Уходит).

В кабаках зелёный штоф, белые салфетки,

Рай для нищих и шутов, мне ж, как птице в клетке.

В церкви смрад и полумрак, дьяки курят ладан,

Нет, и в церкви всё не так, всё не так, как надо.

Да, эх, раз, да ещё раз,

Да ещё много, много, много, много раз,

Да ещё раз, всё не так, как надо.

Ваня. А коленца выделывает, будто и сам цыган.

Иуда. Всё может, но сможет ли главное? Как много от этого зависит, Ваня, как много!

Небоскребы-небоскребы, а я маленький такой!

Ваня. Много зависит?

Иуда. Очень. Ведь если ему удастся…

Ваня. Что?

Иуда. Не умею всё тебе до конца объяснить.

Ваня. … похоже, сюда двинулись. А как он из положения выйдет?

Иуда. Может быть и не выйдет. Не знаю, Ваня. Всё происходит, и ничего еще не произошло. Симон еще поднимет крест, чтобы помочь нести Христу, Катя попрощается с Жоржем последним взглядом, Пушкин напишет свое чудесное: «Но строк печальных не смываю»…

Ваня. А Себастьян Элькано будет просить команду не спешить входить в бухту?

Иуда. Чтобы удержать вечность.

Человек. (Входит). И в этот момент он не меньше Господа Бога!

Иуда. А Бог и не против!

Человек кладет руки на плечи Вани и Иуды.

Человек. Стихов захотелось, друзья! Где Пиит наш великий?!

Быстро идет в палату.

Через несколько секунд выходит, делает два медленных шага от косяка… лицо не похоже ни на какое прежнее… Слабое движение рукой в сторону палаты…

Иуда. Что?!

Быстро идет туда. Ваня через секунду устремляется следом.

Человек медленно подходит к столу, тяжело садится.

Появляется Ваня за ним Иуда.

Ваня . (Дрожащим голосом). Откуда он бинт этот взял?

Человек показывает на шкафчик:

– Когда за спиртом лазали… случайно.

Иуда. Я, сдуру, в туалете на полку положил.

Ваня поворачивается к нему:

– Да как же я не доглядел… упирается лицом в плечо Иуде.

Вздрагивает… плачет.

Иуда неуклюже пытается погладить его по голове, но сам начинает тяжело прерывисто дышать…

Ваня. Как же это… Жоржик… Александр Сергеевич…

Иуда, отвернув лицо, стирает слезы.

Человек. Ну разберутся там (рукой вверх), может, так лучше ему… им обоим. Иуда, разберутся… ты же сам говорил: еще ничего не закончилось. (Пауза). Ну плачьте, вы люди, вы хоть поплакать можете… плачьте…

В час роковой, когда встретил тебя,

Трепетно сердце забилось во мне.

Страстно, безумно тебя полюбя,

Весь я горю, как в огне.