Летучие мыши. Вальпургиева ночь. Белый доминиканец

Христофер Таубеншлаг, главный герой «Доминиканца» является завершающим звеном длинной цепи предков, наделенных некой «соборной» душой, так что спасение последнего в роду изводит из преисподней небытия и всю цепь. Каждый представитель рода бросает в землю (в земной мир) свое сокровенное зерно, чтобы оно пробудилось в потомке. Только у Христофера, завершителя дела предков и их спасителя, нет детей: брак, в который он вступает, не только заключается на небесах, но и осуществляется не на земле, а в духе. Каждому центральному персонажу у Майринка соответствует его женственная ипостась, его шакти (Пер-нат — Мириам, Отакар — Поликсена, Фортунат — Ева). Сокровенную невесту Христофера зовут Офелией. Параллель между шекспировской Офелией и героиней Майринка самоочевидна, но здесь можно (и должно) нащупать параллель более потаенную и глубокую — между Христофе-ром и Гамлетом. То, что для Гамлета было прежде всего проблемой личного бытия или небытия, превращается у Христофера в вопрос о бытии или небытии всего мироздания. А нежелание 04>елии в романе Майринка подчиниться желанию родителей и сделаться актрисой можно трактовать не только как свидетельство цельности ее духа. Ведь театр, вертеп, балаган у австрийского мастера — это часто повторяющийся символ сансары, отвратительного марионеточного квазибытия. Насильно увезенная в город для поступления в театр, Офелия (как и героиня «Гамлета») кончает самоубийством, бросившись в реку. Впрочем, вряд ли есть основания говорить о самоубийстве там, где и в помине нет убийства «самости», драгоценного самосознания, а есть лишь возможность уйти, соскочить с колесницы сансары, удалиться в то царство, где смерти нет. Офелия, таким образом, ассоциируется со стихией воды, Христофер же, осуществляющий алхимическую операцию «переплавки трупа в меч», воплощает в себе стихию огня; чета, составляемая героем и героиней, — это нераздельно слитые идеограммы космических энергий «ин» и «ян», олицетворяющих женское и мужское начало.

Таинственный Белый доминиканец, именем которого назван роман, появляется на его страницах лишь мельком, подобно «волшебному помощнику» из народных сказок. Одной из основных функций «волшебного помощника» можно считать, согласно В. Я. Проппу, «доставку героя в иное царство». Белый доминиканец, «помощник» и наставник, осуществляет в романе роль некоего мистагога, руководящего инициацией Христофера, облегчающего переход героя из каменеющего под взглядом Медузы земного мира, из «застенков фатума» в «землю обетованную единства и гармонии». Его роль сходна с ролью Хадира Грюна в «Зеленом лике», ибо сам он, как и Хадир, предстает в облике «вечного аватары», существа, добровольно отвергшего блаженство нирваны, чтобы направить на путь спасения тех, кто призван спастись, но не в силах сделать это своими силами.

Все без исключения романы Майринка основаны главным образом на его собственном духовном опыте и на мистической практике, освоенной им в различных (и, надо признать, не всегда одинаково авторитетных) обществах, претендующих на свое «сверхчеловеческое» происхождение.

Но все это не мешало ему прибегать к источникам иного рода, более доступным, а подчас и более убедительным если не для него самого, то хотя бы для его читателей. В «Големе» и «Зеленом лике» он пользуется подлинными каббалистическими текстами и хасидскими преданиями, в «Вальпургиевой ночи» — чешскими историческими хрониками, в «Ангеле Западного окна» — алхимическими текстами. Что же касается «Белого доминиканца», то его сюжет кристаллизуется вокруг нескольких работ ныне полностью забытого австрийского синолога А. Пфицмайера, одного из первых европейских ученых, обратившихся к изучению даосской мистики («Лохани и бессмертные в даосизме», 1870; «Переплавка трупа в меч», 1870; «О некоторых проблемах даосизма», 1875). Майринку удалось сбрызнуть эти академические труды живой водой творческой фантазии, вчувствоваться в парадоксальные образы древней традиции Дао. Результатом этих усилий стал «Белый доминиканец» — быть может, самый глубокий и самый «аутентичный» из его романов.

С. 270. Лурд — город во французском департаменте Верхние Пиренеи, где благочестивой девушке Бернадетте Субиру в 1858 г. явилась Богородица. Около пещеры, в которой произошло это явление, открылся источник, признанный чудотворным. До сих пор в Лурд стекается множество паломников, жаждущих просветления и исцеления.