Летучие образы

Но когда он доехал до площадки и пристроил свой велосипед, его мысли были далеки от тренировки, на которую он приехал на озеро. Даже глядя на двухъярдовый прямой парус и оценивая силу ветра, прежде чем подойти к навесу для лодок, он думал не о предстоящей тренировке, не вспоминал и о вечеринке, которую устраивала Джейн Ардли, – а у него были с ней очень приятные отношения. Маркус думал о Джесси-Энн. Уже когда команда несла легкую гоночную лодку, перевернула ее, подойдя к кромке воды, и опустила на воду, он все еще размышлял о том, видела ли Джесси-Энн этот журнал и появлялись ли еще какие-нибудь сплетни в светских журналах и бульварных газетках. Там была фраза: «Пара, которую привыкли видеть вместе», и это беспокоило его. Подразумевалось, что отец и Мерри часто бывают вместе. Конечно, Мерри была главной моделью фирмы, так называемая «Ройл-модель», и, может быть, все объясняется именно этим, в конце концов, отец глубоко заинтересован в новом проекте «Ройл». Маркус под счет тренера сильнее налег на весло, продолжая думать о том, был ли его отец увлечен Мерри Макколл. Несколько месяцев тому назад он отбросил бы эту мысль как совершенно невозможную, но во время двух своих последних приездов домой ему показалось, что Джесси-Энн и его отец движутся в разных направлениях. Мог ли отец быть настолько очарованным Мерри, что это стало бы угрожать тому, что они создали вместе с Джесси-Энн? Или он просто злился на нее? Не было сомнений в том, что Джесси-Энн сильно увлечена работой в «Имиджисе» и у нее не было для него столько времени, сколько ему хотелось бы.

Тренер дал команду отдыхать, и он облокотился на свое весло, пот увлажнил его густые светлые волосы, а тело ныло, моля об отдыхе. Если что-то и происходило, то виноваты в этом были оба. Как они могут быть такими глупцами, зло раздумывал он, когда могут потерять так много? Потому что он был уверен, что отец любил Джесси-Энн, точно так же, как был уверен в том, что она любила Харрисона.

Будь он проклят, если станет просто сидеть сложа руки и позволять им вытворять все это.

Он полетит в Нью-Йорк этим же вечером, найдет Джесси-Энн в «Имиджисе» и, ничего не объясняя, попытается выяснить, знает ли она обо всех этих слухах. Потом увидится с глазу на глаз с отцом и выяснит, как в действительности обстоит дело. А если слухи и вправду верны, сделает все, что от него зависит, чтобы убедить отца, что он глупец и рискует потерять Джесси-Энн и маленького сына Джона, – все, что составляло смысл его жизни.

«Имиджис» находился в состоянии лихорадочного возбуждения. Даная предложила начать кампанию «Силуэт Броди Флитта» в два тридцать этого дня, но пришлось отложить из-за яростного спора с Келвином, который отказывался подстричь свои волосы, чтобы его прическа сочеталась с прической Галы. Ей удалось перенести шоу на четыре часа.

Каролина, конечно, пришла ей на помощь. Она отвела Келвина в сторону, стараясь убедить его, успокаивающе гладила его волосы, как если бы утешала несчастного ребенка.

– Помнишь, когда мы впервые встретились? – нежно спрашивала она. – Разве я не говорила тебе, что все следует предоставить на усмотрение Данаи, и тогда у тебя будут лучшие снимки, которые ты когда-либо имел в своей жизни? Доверься ей, Келвин, она знает, что делает.

– У меня есть приглашения на другую работу, – ответил Келвин, охваченный сомнениями. – Они привыкли, что я выгляжу именно так.

– Тогда, может быть, настало время, чтобы что-то изменить? – возразила Каролина. – Ты же останешься прежним Келвином, просто в ином, новом образе.

Каролина наконец-то почти убедила его, когда он увидел Галу-Розу. Пожимая ей руку, Келвин подозрительно смотрел на нее.

Гала была без макияжа, в халате из бархата. Она выглядела очень застенчивой и неловкой, с платиновыми волосами, гладко уложенными по бокам и зачесанными назад с помощью геля, создающими эффект сверкающей маленькой шапочки, облегающей ее красивой формы голову.

– Боже, – прошептал он Каролине, отвернувшись. – Этот ребенок похож на говорящий манекен. Это что, шутка Данаи?

– Доверься ей, Келвин, – настаивала Каролина. Он с сомнением покачал головой.

– Кортни, ведь это – моя карьера, а ты можешь все испортить, – ответил он, послушно усаживаясь в кресло перед зеркалом, пока Гектор точил ножницы.