Летучий голландец

Пиратский флагман поднял флаг: «Погибаю, но не сдаюсь».
Бомбардировщики уже нацелили авиабомбы.
Бомбардиры уже скоординировали четырнадцать тысяч прицелов на «Летучий Голландец».
Торпедисты уже держали пальцы на кнопках спусковых механизмов торпед.
Но недаром после оглушительного залпа в воздух кок Пирос дал команду: «На абордаж!»
Все абордажные крючья были заброшены Фенелоном на все неприятельские корабли.
Семьдесят девять храбрых и одиннадцать исступленных «голландцев» уже перепрыгивали в дыму и в пламени на пиратские стервятники.
Фенелон уже был на флагмане. Он разбивал кулаком головы офицерскому составу.
Раненых не было, доктор Амстен взобрался на фок и с непостижимой быстротой метал в неприятельский флот скальпели. На авианосце уже трудился при помощи своей сабли Пирос. Его белая голова порхала по палубам, как одуванчик.
В ярости и гневе матросы рубили дамасскими кинжалами релинги подводных лодок. Самые неистовые взрывали артиллерийские погреба и взрывались сами.
Пять матросов поливали из брандспойтов совершенно озверевшего льва Маймуна. Если бы они не охлаждали страсти Маймуна, то неизвестно, какими чудесами героизма порадовал бы лев команду «Летучего Голландца» и огорчил бы личный состав пиратского флота.
А бедняга Сотл, большой и миролюбивый мечтатель, стоял один и беспомощно и потерянно озирался и шептал какие-то потусторонние слова. Вид крови помутил разум Сотла, у него время от времени начиналась рвота.
Но Маймуна все же пришлось спустить с цепи — враг тоже не дремал: несколько сот пиратов перебрались на почти безлюдный парусник и, как и все враги, начали мародерство и безобразия.
Гамалай напился до неузнаваемости, он вошел в гущу врагов, и они его не узнали. А Гамалай с большим успехом расстреливал пиратов одного за другим из кольта с глушителем.
Многие пираты окружили красный гамак. В гамаке лежал прекрасный боцман Гамба. Его усы кто-то украсил цветами. Тело миллионера билось, как пульс, а ресницы тикали, как часы. Пираты разговаривали на хорошо знакомом пиратском диалекте. «Он жив»,— сказал один пират, прислушиваясь к боцману. «Нет, он мертв,— сказал другой пират,— он бьется, но не дышит. Он умер и его заспиртовали». И тогда сказал третий пират: «Нет. Он не жив. Но и не мертв. Он пьян»,— сказал третий пират, и он сказал истину.
Лавалье и Ламолье побежали по тросам на помощь Пиросу. Лавалье бежал с мортирой в правой руке, как с кольтом. Но на тросах гиганты поссорились и побежали на свои реи. Теперь они бегали по реям и делали выпады. Враги с интересом наблюдали дуэль и подавали профессиональные советы.
Когда Маймуна спустили с цепи, он сначала смахнул с палубы своих матросов с брандспойтами, чтобы они не мешали, а потом стал рвать и метать.
Кровь врага была ему по колено, а трупы врага хорошо пахли.
Пиратам не посчастливилось: от семисот матросов, которые оккупировали корабль, осталось не более семи. И эти упали за борт и один за другим тонули.
Маймун успокоился.
Теперь он самостоятельно встал на нос корабля и опять притворился символом.