Летучий корабль

Судя по его чуть хриплому довольно низкому голосу, мой сосед уже не молод. Я еще слишком ошарашен всем, что произошло с нами сегодня, так что даже не могу оценить того, что рядом со мной раздается чей-то живой голос. После того, что мы видели и слышали, пока нас вели сюда, здесь трудно рассчитывать на приятное времяпрепровождение.

— А ты дал бы мне свои сигареты, если бы знал, кто я? — спустя минуту спрашивает он.

— Неужели сам возродившийся Темный Лорд? — я невесело усмехаюсь. — Все равно дал бы.

— У тебя много, что ли? — в его голосе недоверие.

— Нет, еще три. Так что, пока есть, буду делиться. А Вы кто?

— Я, дружок, Энтони Нотт. Знаешь такого?

— Слыхал.

Разумеется, один из бывших Упивающихся, я должен был видеть его на процессе, только вряд ли смогу сейчас вспомнить его лицо. Если бы еще пару недель назад мне сказали, кого я буду угощать сигаретами, я бы просто не поверил. А сейчас мне все равно. Просто человек. Просто хочет курить. Сидит здесь уже три года. И все — ни родных (я-то знаю, что они все сбежали за границу, так что даже не приходят к нему), ни поговорить. Совсем недавно, осиянный немеркнущей славой, я мог бы воображать, что я намного лучше него, но вот теперь, после ареста и этого комичного суда над нами, я не удивлюсь, если и в их деле тогда, три года назад, тоже была масса неучтенных обстоятельств.

— Ну а я Гарри Поттер. Навряд ли Вы знаете, — отвечаю я в тон ему.

И он смеется, совершенно нормально, как смеются все люди. Хоть не буйный, радуюсь я про себя.

— Не то, чтоб совсем не слыхал. Так, краем уха, — он продолжает смеяться. — Сигарет нам твоих, парень, при твоей доброте, надолго не хватит. Так что экономь и не разбрасывайся.

— А что, многие стрелять забегают?

Он вновь смеется.

— Ты забавный, Поттер.

— Ну, просто надзиратель сказал, что Вы буйный, вот я и пытаюсь Вас не раздражать.

Я слышу, как мой сосед за стеной делает несколько шагов по камере, приглушенно кашляет, а потом, наконец, говорит:

— Это Сэм, не обращай на него внимания. Просто злобная жирная тварь. Но раздражать его опасно. Будет цепляться к тебе поначалу, лучше промолчи. Он шуток не понимает. Я поначалу изводил его, а потом приелось. Здесь все надоедает, сам увидишь.

Странно, он не пытается издеваться надо мной, как-то поддеть… Или это благодарность за подаренную ему пачку сигарет? Мы некоторое время просто молча курим, я чувствую его присутствие совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. Здесь царит полумрак, свет из узких прорезанных в стене окошек-бойниц практически не доходит до нас.

— Вы здесь уже три года? — спрашиваю я.

Я и сам прекрасно знаю ответ, но почему-то мне хочется поговорить с ним, может быть, просто оттого, что мне страшно, а когда рядом кто-то есть, пусть даже и бывший сторонник Темного Лорда, все же становится лучше. К тому же сейчас мы с ним явно не враги. И он сумел выжить здесь — в холоде, полумраке, так же как и я сейчас, брошенный сюда умирать. Никому не нужный человеческий мусор магического мира…

— Три года? — переспрашивает он. — Выходит, что так. Я несколько сбился со счета. Тебе сейчас сколько лет?

— В августе, если доживу, исполнится двадцать один. А тогда… ну…, — я не знаю, вежливо ли упоминать при нем о суде над ним и падении Волдеморта.

— Когда нас судили в Визенгамоте, ты хочешь сказать? Что ты мнешься? Думаешь, я действительно буйный и сейчас проломлю головой дыру в стене, чтобы придушить тебя?

— Знаете, это был бы неплохой вариант, — говорю я, впервые за сегодняшний день позволив столь открыто прорваться моему отчаянию.

— Еще чего! — он опять смеется. — У меня только что появился сосед, причем не просто какой-то там сосед, а парень с воли, с сигаретами и новостями. Нет, Поттер, ты от меня так просто не отделаешься!

Я чувствую, как на меня накатывает усталость, сажусь прямо на пол и прислоняюсь виском к холодному камню. Ненавижу холод, но сейчас мне отчего-то хорошо сидеть вот так, сжавшись у стены и ощущая, как пойманный в коридорах Азкабана северный ветер сковывает стужей мое тело. Нотт, видимо, слышит мою возню на полу, так что неожиданно предлагает:

— Ты бы, парень, отдохнул, что ли. Если ты вдруг не заметил, там есть кровать. Не пуховая перина, но жить можно. Ты сейчас, разумеется, считаешь, что наступил конец света, не для всех, но персонально для тебя. И думаешь, как бы замерзнуть здесь на полу до смерти или размозжить себе голову о стенку. Не ты первый, я тебя уверяю. Однако насколько я знаю, никто еще этого не сделал. Напротив, все продолжают упорно здесь гнить в надежде на лучшее.

— А на что тут надеяться? — спрашиваю я, отчего-то действительно поднимаясь с пола и заваливаясь на кровать, как мне и было предложено.

— А жизнь, она длинная, — отвечает он мне, — всякое бывает.

И я заворачиваюсь в тонкое одеяло, я и вправду хочу спать, мне теперь некуда торопиться, мой забег дошел до точки, где нет никакого вперед. Так что взять тайм-аут будет неплохим решением. И я засыпаю, только слышу, как мой сосед бурчит из соседней камеры: