Летучий корабль

А вернувшись обнаруживаю проснувшегося рыжего, сидящего на кровати и отчаянно трущего глаза. Вид у него по-прежнему отвратительный, но глаза ясные, хоть и совершенно больные.

- Гарри, скажи мне, — он смотрит на меня ошарашено, ощупывая чистую футболку, в которую он одет, недоверчиво трогает подушку, проводит ладонью по стене хижины, будто пытается поймать солнечный свет. — Мы в раю?

- Да, Рон, — авторитетно заявляю я, — только взяты сюда прямо живьем, так что сразу за райскими вратами нас охраняет архангел. Чтобы мы не сбежали обратно на грешную землю. Мы с тобой, брат, кажется, в пиратском плену. Здесь тепло, сытно и заставляют пить зелья. Четыре флакона на столе твои, но для начала ты должен заглотить завтрак. Помнишь, как это делается?

Он, к счастью, помнит, несмотря на постигшую его немочь, так что я даже неоднократно прошу его не торопиться. А потом, когда он уже морщится, но все же пьет зелья, я и выдаю главную тайну, которую пока что удалось узнать у аборигенов:

- Рон, здесь Невилл.

Я, вероятно, плохо подумал, прежде чем сказать ему об этом, потому что стоило все же дождаться момента, когда Рон поставит последний пустой флакон на стол. А так приходится, во-первых, долго стучать поперхнувшегося рыжего по спине, а, во-вторых, объяснять немедленно ворвавшемуся к нам Гойлу, что мы ничего не крушим, и что грозный капитан Довилль как-нибудь переживет порчу драгоценного фиала при его-то деньжищах. Когда наш страж оставляет нас одних, щедро поделившись с нами сигаретами, я говорю на этот раз очень тихо, что Нев здесь, всех боится и работает в таверне. Интересно, как он-то здесь оказался? Мы пытаемся найти этому разумное объяснение, и тут Рон вспоминает, что бабушка Нева что-то рассказывала про неких добрых людей, к которым можно обратиться — и они помогут. Так вот к кому она обратилась… Только вот как чинная старушка, проживающая в Лондоне, смогла выйти на сиятельных пиратских капитанов? Опять загадка. Как и то, что говорил Драко, освобождая меня из камеры Азкабана.

- Рон, а тебе, когда освобождали, что-нибудь говорили про некий заказ?

Мой друг только виновато улыбается:

- Я почти ничего не помню, Гарри. Я последние дни все время был, как во сне, думал, все, так и умру там. Так что, когда они появились, я даже не смог встать. Они меня подняли и сразу куда-то поволокли, я все про тебя спрашивал, а они говорили, что с тобой все в порядке, и что я такой же труп, как Маркус Флинт.

- Вы с Флинтом общались?

- Мало. Он почти все время валялся на кровати или на полу сидел, говорил, что мы скоро все там сгнием. Когда к нему приходили родные или ко мне Герм… ну, в общем, если приносили сигареты, мы их сразу же выкуривали. А, — Рон о чем-то вспоминает и улыбается, — еще он все время повторял, что раньше с ним по соседству был буйнопомешанный Нотт, а теперь он, видимо, развлекает тебя.

- Ну, да, — теперь улыбаюсь я, — это долгая история. Значит, про заказ ты не слышал?

Нет, Рон не слышал про заказ, но он, как и я, не может понять, кому же могло прийти в голову просить пиратов освободить нас. Наверняка они не занимаются благотворительностью, а сумма, которая могла бы заинтересовать Малфоя старшего, и уж тем более Довилля, должна была быть весьма внушительной. Ни у кого из тех, кому мы могли быть нужны, таких сумм нет. Да и кому мы нужны? Может быть, это раскаявшаяся родня Рона решила все же не позволить умереть сыну и брату в Азкабане? Кстати, эта версия кажется мне весьма правдоподобной. Почему бы Чарли, Биллу и Джорджу не вызволить Рона, пусть так, тайком? Ведь надо совсем не иметь сердца, чтобы знать, что каждый день приближает твоего близкого человека к смерти, а ты все так же продолжаешь ходить на работу в банк, торговать волшебными вредилками или разводить драконов. Но Рона занимает сейчас совсем другое:

- Слушай, Гарри, извини, что я спрашиваю. А Джинни… ты смог забыть ее? Прости, — он опускает голову, — просто мне кажется, у меня не выйдет… Гермиона, она так неожиданно это сделала, вот так взяла и объявила, что разводится со мной, потому что жить так, как она живет сейчас, невозможно. И ничего не объяснила.

Я не знаю, как мне его утешить. Мне даже сейчас кажется, что мне было намного легче. Разрыв с Джинни — это было, как пощечина, мгновенно и хлестко. И следов почти не осталось. Или ее отвратительная ложь в суде сделала свое дело. Или холодный северный ветер Азкабана выдул последние воспоминания о миссис Поттер из моей головы. Что я могу сказать ему?