Летучий корабль

- Пойми, я не мог думать иначе, Гарри. Я намного старше тебя, все, что ты помнил обо мне из своего детства, было напитано ненавистью. Я не сказал тебе ни единого доброго слова, ты все время видел во мне врага — хозяина пиратского острова, убийцу, кого угодно. Ты против своей воли оказался в моей постели — и все, что случилось потом, было настоящим чудом. Я знал, что такие, как ты, не прощают предательства — ты был, словно пламя — мгновенно вспыхивал, уничтожая все на своем пути без разбора. Драко, Тео — там, на острове, я будто видел в их глазах отражение того огня, что исходил от тебя. И ты был совершенно чистым, настолько невинным, каким я сам, боюсь, не был никогда. Все то время, пока мы были на Кесе… я же знал, что должно случиться потом, все было спланировано задолго до того, как вы попали в ловушку. Нам нужен был второй человек в Министерстве, который помог бы Грейнджер, который, как и она, был бы полностью зависим от нас. И когда Малфой сказал, что этим человеком мог бы стать ты, я почему-то не возражал. Это было месяца за два до того, как все случилось. Если бы вы не устроили побег, мы нашли бы иной способ… А когда мы с тобой оказались на Кесе, я понял, что все летит к чертям. И в то же время невозможно было хоть что-то изменить — слишком многое зависело от того, откроют ли мисс Грейнджер и мистер Уилкинс те самые ходы…

- А если бы я тебя выслушал?

- Не знаю, мне казалось, что есть шанс, что ты сможешь меня понять.

- Ты бы рассказал мне про Гермиону? Про то, что ее вы тоже заставили?

- Конечно, рассказал бы.

Я смотрю, как невесть откуда взявшийся легкий ветерок играет с волосами, упавшими ему на лоб. Мне хочется протянуть руку, отвести темную прядь, сказать ему, как он когда-то говорил мне, чтобы он не думал ни о чем, что есть прошлое, и все, что до сих пор мучает его, стоит именно там и оставить. Но я же обещал не перебивать его.

* * *

— Гарри, пойми — если бы ты, как я и просил, стал моим союзником, это бы многое изменило… Да, я знаю, ты не мог, хотя тогда и не понимал, почему. А потом… «Я не могу», — для тебя это было достаточным объяснением. Как ветер… он тоже не станет объяснять, откуда он дует. Я должен был знать, что пропал, еще на Кесе, когда ты впервые заснул рядом со мной, тогда, помнишь, на следующий день в моей спальне. Я смотрел на тебя, вдыхал тепло твоей кожи — ты был абсолютно мой, в моей постели, в моих руках — и в то же время не принадлежал мне совершенно. Я знал, что пройдет всего десять дней — и я потеряю тебя, скорее всего, окончательно. И лгал себе, что это просто влечение, страсть, которая оставит меня, как только у меня будет возможность утолить ее сполна — а для этого как раз было время… То самое, которого на самом деле почти и не было…Извини, если я говорю путано.

В Лондоне я уже знал, что проиграл. Проиграл мальчишке, у которого достало мужества и наглости просто повернуться ко мне спиной и уйти, хотя на тот момент я был одним из самых могущественных людей в магическом мире. А ты на глазах становился никем. Я умею проигрывать… и в то же время нет. И был практически уверен, что тем разговором наша с тобой история и закончится. Что я смогу выбросить тебя из своей жизни, как сделал это ты. Что да, вероятно, все мои последующие любовники будут чем-то похожи на тебя, как это было и раньше. Только вот потом… потом ничего не было. Наверное, как и у тебя с той маггловской девчонкой — в последний момент я уходил, вырывался из чужих домов, бежал от чужих запахов, не забыв наложить заклятие забвения, чтобы не оставлять следов. Да, у меня было занятие, придававшее, как мне поначалу казалось, смысл моей дальнейшей жизни. Я даже вполне успешно справлялся с тем, чтобы не думать о тебе, по крайней мере, не делать этого постоянно. В мои годы сложно ломать свою жизнь из-за привязанностей, тем более, если до этого ты живешь столько лет, толком не зная, что это такое — любить кого-то. Поэтому я ни черта и не понял — история с твоей матерью слишком хорошо научила меня тому, что терять — это больно. И я не признавался себе в том, что в моей успешной, вполне состоявшейся, довольно богатой событиями жизни недоставало всего одной малости — строптивого мальчишки, который послал меня к чертям со всеми моими титулами, богатством и министерским креслом. Ты предпочел рухнуть на старой подержанной машине в Темзу, так вот просто по-маггловски умереть, отказавшись от щедрот того мира, что мы старательно выстраивали, полагая, что прекрасно знаем, что такое благо. Ты бросил мне в лицо всю мою жизнь, все, что я считал важным, то, на что я променял тебя и себя. И тогда, когда я уже был уверен в том, что тебя нет, я понял, что все это ничего не стоит.