Летучий замок

Собственно, на этом и закончилась эта дурацкая история с дуэлью…. Закончилась бы, если бы вечером накануне дуэли в комнату в Замке, где решил в этот раз заночевать наш герой, не прошмыгнула женская фигурка.

- Командир! – Вслед за парнями такое обращение к хозяину Замка переняли все его обитатели. – Максим! Я очень боюсь завтрашнего дня.

Максим с изумлением смотрел на вошедшую. Вот откуда Лукерья, девушка, что хотела когда-то наложить на себя руки, узнала о завтрашней дуэли?

- А ты откуда узнала? – Решил прямо поинтересоваться он.

- Так Груша сказала. Она на базаре слышала от покупателей. – Ответ, как всегда банален. Санкт-Петербург, несмотря на статус столицы империи, все-таки всего лишь большая деревня. Все, всё про всех знают. – Я пришла сказать тебе, Максим, свое большое спасибо.

И фигуристая девица, одетая в одну ночнушку, решительно, приникнув к нему всем телом, поцеловала разом возбудившегося парня. Надо ли говорить, что в тот вечер она так и не покинула его комнаты?

Глава 17

Привлечение Игната Буренина к продаже черепа динозавра оказалось очень замечательной идеей. Перенесенный прямиком к порогу редакции газеты «Новое время», он, вместе со своим объемным, но легковесным баулом скрылся в дверях здания редакции, а уже следующим утром на первой странице этой газеты появилась статья с огромной, в полстраницы, фотографией очень странного черепа и кричащим заголовком: «Динозавры не вымерли!».

Понимая, что следом за вышедшей статьей к Игнату, временно поселившемуся у своего дяди-редактора, всякие любопытные полезут, и некоторые, возможно, отнюдь не с добрыми намерениями, череп ящера он временно в сейф в Восточно-Азиатском банке определил. Тамошний управляющий, узнав, что за вещицу планируется хранить в его заведении, даже скидку на услуги банка предложил. Правда, с условием, что передача диковины в руки покупателя тоже в его заведении осуществлена будет, и репортеры при этом обязательно будут присутствовать. А Игнат, не будь дурак, потребовал, чтобы в случае исполнения подобных условий, хранение черепа в ячейке банка ему бы ничего не стоило. Реклама с упоминанием названия банка на страницах сразу нескольких печатных изданий, а кроме того, возможно, еще и зарубежных, она очень дорогого стоит.

О желании приобрести артефакт животного происхождения почти сразу заявили Российская Академия Естественных наук, дирекция Эрмитажа и известный купец-меценат Кондрат Кружилин. А еще через сутки в дом Буренина Старшего принесли телеграмму из самого Парижа. Тамошний ученый люд выражал надежду, что череп доисторического чудовища, чудом дожившего до наших дней, не потеряется где-нибудь в темноте частных коллекций, а будет выставлен в их культурной столице мира на радость всему прогрессивному человечеству.

Словом, желающие купить были. И все они давили на то, что столь ценный экспонат непременно должен быть передан на благо науки, повышение престижа родного государства, еще чего-то столь же эфемерного, но хлестко звучащего. Правда, деньги предлагали очень небольшие. Ну, скажите на милость, что значат тысяча или даже тысяча двести рублей за единственную в своем роде диковину? И Игнат непременно сдался бы этому массированному напору. Но в дело вмешался его родственник.

- Я понимаю, что вы хотите этот череп в музее на обозрение всему люду выставить. – Жестко остановил дядя очередного засланца от какого-то из европейских музеев. Только моему племяннику-то, что от этого. Он и в российские-то музеи не имеет возможности сходить. Все время на работу уходит, чтобы на хлеб насущный заработать. Так что ваши три тысячи марок вы можете оставить себе, чтобы вечерком посидеть в одной из ваших пивных за кружкой пива с сосисками, а нам предлагайте нормальную цену.

В итоге череп через две недели ушел с аукциона почти за шестнадцать тысяч рублей.Французы выкупили. А Игнат счастливый, что может из холода и людской сутолоки обратно к себе в Замок, к друзьям и подругам вернуться, задержался лишь на пару минут, чтобы дяде вместе с его денежной доли от продажи очередную фотографию вручить. Там незнакомый мужик в армяке в пасть еще одного черепа, чуть пригибаясь, шагал. Очередная истерия для мировой прессы была обеспечена.