Лев

– А ты не хочешь сыграть на школьном концерте? Выручил бы меня. На меня завуч так насела… Я нашла только трёх девочек, которые споют, и мальчишка один рэп свой прочитает. Я его даже боюсь, как бы не начал материться со сцены, а заранее репетировать отказался…

– Это странный такой, из седьмого класса, белый совсем, как альбинос?

– Да-да, он, Георгий, кажется.

– Не бойся, это же Гоша, этот не начнёт. Он там один, по-моему, не матерится из всех седьмых. У него пунктик, он же поэт. Они его в лицо по-всякому обзывают, а он исключительно интеллигентными фразами отвечает.

Она засмеялась:

– Вот ты меня сейчас напугал: вдруг он им отомстить захочет? Я не успею даже первую зарплату получить.

Лев хмыкнул и задумался:

– Нет, не думаю. Он выше этого.

– Ладно, разрешу ему без репетиций выступать, – она потёрла ладони друг об друга в предвкушении чего-то хорошего.

– А меня зачем на сцену хочешь выставить?

– Ну, просто… Ты хорошо играешь. Мне было бы приятно.

– Чтобы все просто позевали? Если бы я играл как ты, то без вопросов, а так… Это в младших классах ты хочешь по любому поводу и без повода на сцене оказаться, а потом… Надо что-то такое… классное…

– Ну да, ну да, престиж и всё такое…

– Ну, ты смеёшься?..

Они оба рассмеялись. В дверь позвонили. Льву показалось, что по её лицу пробежало сожаление. Она посмотрела на него ещё раз, как тогда, охватывая его фигуру целиком и словно трогая взглядом, как бы желая запомнить.

– Ребята пришли, – сказала она.

ГЛАВА 7

Он прошёлся по комнате, пока её не было. Наткнувшись на бас-гитару, взял её посмотреть. Потом издалека выглянул на шум в дверной проём. Он увидел, как заходят Олины знакомые. Она, улыбаясь, расцеловалась с симпатичной мулаткой, которую назвала Джокондой. Потом Оля подставила щёки приветствующему её тёмненькому парню в очках с короткой стрижкой. За ним ввалился длинноволосый огромный красавец в тонкой трикотажной шапке и кожаной косухе, как-будто только что сошедший со сцены, он бесцеремонно сгрёб Олю в свои ручищи и, минуя церемонии, впился усищами в её лицо трижды, не особо целясь именно в щёки. За ним, хихикая, зашёл парень, напоминавший тощую тень предыдущего роскошного мачо. Он поздоровался и скучно чмокнул Олю лишь с одной стороны лица, и сразу заинтересовался запахами с кухни. Оля пригласила их входить и ушла ставить чайник на кухню.

В комнату вошла мулатка, состроила кокетливую гримасочку и почти пропела:

– Какой хорошенький!.. – она откинула голову слегка назад, продолжая рассматривать Льва, и закричала, чтобы её слышали на кухне: – Оль, это таких в твоей школе выдают?

Она подошла ко Льву и представилась, высоко протягивая смуглую руку не то для поцелуя, не то для рукопожатия:

– Настя, но для хороших людей – Джоконда.

Лев слегка сжал её пальцы и кивнул.

В комнату ввалился красавец в татуировках на руках, по-прежнему в шапке и в футболке с которой грозил загрызть медведь. Он театрально изобразил удивление и пожевал челюстями:

– О, здорОво, голый парень! – остановившись у дверного косяка, он оглядел его сверху донизу.

Оля, вплывая в комнату, представила:

– Знакомьтесь, это Лев…

Красавец прыснул воздухом:

– Он ещё и лев!.. Ладно… Гарик, – снисходительно сказал он, подходя и забирая бас-гитару у Льва. От него пахнуло табаком и мятной жвачкой.

Джоконда пропела:

– Мне очень приятно.

Лев снова кивнул ей.

Она продолжила:

– А чем это у вас так вкусно пахнет?

– У вас… – насмешливо повторил татуированный Гарик.

Оля сказала:

– Идите скорей на кухню, там Толик с Тимой уже пристроились к столу, боюсь, ничего не останется.

Джоконда тут же растворилась. Гарик, однако, не заинтересовался предложением поесть. Он стоял между Львом и Олей с бас-гитарой в руке, жевал и, казалось, что-то напряжённо обдумывал.

– А чё бас мой схватил? – обратился он ко Льву, подняв одну бровь.

– Просто посмотреть взял, а что? – ответил напряжённо Лев.

– Понравился? – спросил Гарик, делая ритмичные жевательные движения.

– Да, – честно сказал Лев.

С кухни были слышны довольные голоса.

– Хочешь… покажу пару приёмчиков? – предложил Гарик.

Лев пожал плечами и невнятно кивнул.

Гарик картинно взял бас за гриф, отведя на вытянутой руке в ту сторону, где стояла Оля, частично заслонив её от него, и сказал, наклонив голову.

– Я те всё покажу, голый Лев, – он окинул его тело неприятным взглядом, – но с одним условием, – он показал пальцем в сторону гитары и одновременно в сторону Оли, – ты больше не будешь трогать мою… гитару, – он ткнул пальцем себе в грудь, потом снова перевёл его на инструмент и выжидательно посмотрел в лицо Льва, дыша на него табаком и мятой из-под усов.

Лев сглотнул, поднял лицо повыше, посмотрел сначала в усы, потом в зелёные кошачьи глаза Гарика и отделяя слова друг от друга сказал:

– Гитару… трогать не буду.

Гарик остановил жевательный процесс, потом лениво перекинул что-то во рту, разглядывая Льва, и, снова дохнув табаком и мятой, убрал гитару вниз, его другая рука уже не так чётко, но продолжала указывать в сторону Оли, он тихо произнёс:

– Чужое нехорошо трогать, так ведь в школе учат?