Лев

— Хорошо. А не могли бы вы оказать мне любезность? Я не хочу возвращаться в мотель, может быть, вы выпишите оттуда мистера и миссис Кори и привезете сюда наши личные вещи?

Он кивнул и добавил:

— Мы оставим там наблюдателей, посмотреть, не придет ли кто-нибудь вас искать.

— Хорошая мысль, — похвалил я. — И можно еще одну любезность? Моя машина стоит в аэропорту…

— Пригоним.

— Спасибо. Кстати, поищите в ней телефон, — посоветовал я, отдал ему ключи с квитанцией и попросил подогнать мой «джип-чероки» к больнице, положив туда наш с Кейт багаж.

Мы поговорили о других подробностях инцидента. Скорее всего, Асад Халил уже далеко от округа Салливан, если только не стоит в коридоре в больничной униформе. Больше всего в Халиле меня потрясала, помимо сообразительности и изобретательности, скорость нападения и отхода. Когда он был здесь в последний раз, он использовал частный самолет, так что, возможно, в округ Салливан он прилетел. Я поделился этой мыслью с Миллером, и он ответил, что пошлет полицейских также и в аэропорт.

Я не мог сообщить Миллеру подробностей предыдущих убийств Асада Халила, они были засекречены, но я попытался объяснить его образ действий, в том числе его способность являться в самых разнообразных обличьях. Сегодня утром, например, он был парашютистом. Сейчас, возможно, он больничный санитар. Его соотечественники называют его Львом за неустрашимость. Но не только — все инстинкты у него кошачьи, причем кошки крупной и злобной. Убийство вторично. Ритуал первичен.

Миллер кивнул, заметив:

— Вот почему он не убил вас. — И добавил: — Вы следующий.

Что ж, я всегда знал, что этот день когда-нибудь настанет. Вспомнил последние слова, которые три года назад Асад Халил сказал мне по телефону Кейт. «Я вернусь и убью тебя, и убью эту твою шлюху, даже если для этого мне потребуется вся жизнь».

Он явно сильно возненавидел персонально меня, а заодно и Кейт. Честно говоря, нам он тоже не нравился. Поэтому я ответил с энтузиазмом: «С нетерпением жду следующего матча».

Я отправился в ординаторскую расписаться в получении личных вещей Кейт. В больнице уже знали, что Кейт не просто жертва несчастного случая, и знали, кто я такой. Старшая медсестра миссис Кэрролл сказала, что полицейские дежурят у дверей операционной, в палате и у лифтов. Все, включая службу безопасности больницы, проинструктированы не пропускать мужчину, чьи фотографии были розданы полицейскими.

Что касается состояния миссис Кори, ничего нового сестры не знали, и миссис Кэрролл настоятельно предложила мне остаться в комнате ожидания при операционной, потому что доктор Голдберг будет искать меня именно там. Я обещал вернуться в комнату ожидания, но я все же должен быть копом, и потому я пошел к лифтам, где стояли двое полицейских в форме, по одному на лифт. Я показал им свое удостоверение, представился мужем потерпевшей и попросил показать фотографию подозреваемого.

Эта цветная фотография была сделана в американском посольстве в Париже три года назад, когда Асад Халил в один прекрасный день пришел сдаваться. Сказал, что раскаялся и желает сотрудничать с американскими разведслужбами; настаивал на том, чтобы лететь в Нью-Йорк для допроса.

Мы с Кейт входили в группу, посланную в аэропорт Кеннеди встречать Халила и двоих сопровождающих спецагентов. Нельзя было на это покупаться, но Халил был настолько ценный перебежчик, что и ЦРУ, и ФБР, и все остальные забыли, чему их учили, а также потеряли элементарный здравый смысл.

Я вгляделся в фотографию Халила. Смуглый мужчина лет тридцати с горбатым носом, зализанными черными волосами и темными глазами. Он мог выдавать себя за египтянина, итальянца, грека и даже израильтянина. Он говорил на хорошем английском. Но внутренняя его сущность была — убийца. Я вернул полицейскому фотографию и сказал:

— Этот человек убивал людей по всей Европе и в Америке, в том числе и служащих правоохранительных органов. Он очень опасен и очень умен. У него запоминающиеся черты лица, однако в прошлом он успешно менял свой облик. Только глаза не меняются. Но если вы увидите его глаза, возможно, это будет последнее, что вы увидите в своей жизни. Будьте очень осторожны.

Они посмотрели на меня так, словно я спятил, но вежливо кивнули. Когда я шел в комнату ожидания в хирургии, у меня зазвонил мобильный. Высветился домашний номер моего начальника Тома Уолша, старшего специального агента нью-йоркского ОГБТ. Я ответил.

— Джон, я вам сочувствую, — сказал Уолш. — Как Кейт?

— Идет операция.

— Боже мой! Просто не могу поверить. — После чего он вернулся к делу. — Я слышал запись вашего доклада дежурному. Мы мобилизуем все необходимые ресурсы, чтобы задержать этого типа.

Том Уолш — нормальный парень, но политикан: раз по пять в день проверяет, что за ветер дует из Вашингтона. Однако самая страшная его вина — он недооценивает копов, которые с ним работают. Что он немедленно и продемонстрировал:

— Джон, а вы уверены, что этот человек — Асад Халил?

— Уверен. И Кейт назвала его по имени. Этого достаточно?