Лев

— Два месяца? С родителями? Одолжи мне, пожалуйста, револьвер!

Она взяла меня за руку и посмотрела на меня.

— Ты просто зациклился на этом деле, а это нездорово. Тебе нужно отвлечься. Уехать.

Я не ответил.

— Том хочет, чтобы до понедельника я оставалась в больнице. Он считает, что здесь мне безопаснее, и не хочет, чтобы меня здесь навещали, чтобы весть о том, что я жива, не дошла до кого не надо. — Она сменила кнут на пряник. — Джон, я люблю тебя. Ты спас мне жизнь, и я сейчас пытаюсь отплатить тебе тем же.

Я не уловил логической связи, но сказал:

— Ладно. В понедельник едем в Индианаполис.

— Миннеаполис, Джон. В Миннесоте.

— Да, конечно. Ладно, я пошел.

— Мне гораздо спокойнее, когда я знаю, что ты не пойдешь сегодня в ночное.

— Мне тоже.

— И еще до отъезда ты должен позвонить Тому и рассказать о Борисе.

— Есть, мэм.

— До вечера.

Мы поцеловались, и я ушел. Что ж, мой босс и моя жена разбили меня наголову. Это обидно. До момента, когда я отправлюсь в ссылку, оставалось меньше двух суток. За это время мне нужно завершить один сюжет — или два.

Вернувшись домой, я позвонил Тому Уолшу, но по субботам Том не отвечал на рабочие звонки — по крайней мере на мои. Я оставил сообщение с убедительными аргументами в пользу продолжения операции или, по крайней мере, разрешения мне работать в офисе по этому делу. Если бы он снял трубку, я рассказал бы ему и о Борисе. Ладно, расскажу во вторник, когда кончится срок, отведенный Борису.

Немного позже, когда я уже готовился к вечернему визиту в Бельвью, домашний телефон зазвонил, и на определителе высветилось: «номер не определяется».

Я снял трубку:

— Кори.

Молчание. Но я знал, кто это.

— Это я. Асад Халил.

— Я ждал твоего звонка, — спокойно сказал я.

— Знаю, что ждал. Я нашел твой номер в телефоне твоей жены и звоню, чтобы выразить соболезнования по поводу ее смерти.

— Это действительно печально.

— И смерти твоего друга и коллеги мистера Хайсама.

— Кроме того, ты убил его жену и дочь. Какой ты после этого мужчина?

— Не понимаю вопроса.

— Ты будешь гореть в аду.

— Нет, это ты будешь гореть в аду. А я буду вечно жить в раю.

Я не ответил. Молчание тянулось, на заднем плане я слышал шум уличного транспорта. Потом он сказал:

— Три года назад я обещал вернуться, и видишь, я сдержал обещание. Если я обещаю кого-то убить, то убиваю.

Я опять не ответил.

— В прошлый раз, когда я был здесь, ты имел что мне сказать. Что ж, я понимаю, ты скорбишь о потере жены, от этого люди становятся менее разговорчивыми. А также менее заносчивыми и агрессивными.

И снова я не ответил; молчание тянулось и тянулось.

Отдел анализа коммуникаций мои звонки не прослушивал, но мониторил мой номер и мог отследить все входящие. Словно поняв, о чем я думаю, он сказал:

— Я еду в машине, а этот телефон выброшу в окошко. У меня много телефонов, мистер Кори. Так вы меня не выследите.

— Значит, выслежу иначе. И убью. Обещаю.

— У тебя не хватит ума найти меня. И не хватит мужества убить меня. А вот я найду и убью тебя.

— Ты знаешь, где я живу, и знаешь, где я работаю. Если бы ты не был трусом, ты бы уже попробовал. Но ты убиваешь беззащитных женщин и своих соотечественников, которые тебе доверяют.

Он ничего не ответил; я подумал даже, что связь прервалась, но шум транспорта по-прежнему слышался на заднем плане.

Наконец он заговорил:

— Разве ты думал, что я трус, когда мы прыгали с самолета?

— Да ты чуть не обгадился от ужаса, когда я выпустил в тебя несколько пуль.

Этот выпад он оставил без ответа.

— Я сказал, что убью эту шлюху, и убил. А ты смотрел, как она умирает и кровь хлещет из перерезанного горла, как у ягненка.

Я глубоко вздохнул и сказал:

— Хватит. Нам надо встретиться…

— К сожалению, в этот раз мы не сможем встретиться. Однако обещаю, что я вернусь. И убью тебя.

— Нам надо встретиться и покончить с этим. Сейчас я выйду один…

— Перестань. Я не идиот. Когда мы встретимся, выбирать время и место буду я, и тогда уж я буду уверен, что ты один.

— Дурак, не упускай шанса убить меня сейчас.

— Сам дурак, мистер Кори, если ты думаешь, что я убью тебя сразу, как твою жену. Для тебя я придумал кое-что поинтереснее. Сначала я отрежу тебе гениталии и скормлю собакам. Потом я срежу твое лицо. Я сниму его с черепа, как делает «Талибан» в Афганистане. Вот что я с тобой сделаю, мистер Кори.

— Подожди-ка. Я хочу еще раз напомнить тебе, что твоя мать была шлюхой и трахалась с вашим великим лидером, который, как ты знаешь, убил твоего отца, чтобы удобнее было трахаться с твоей матерью.

Он тяжело дышал, и я решил, что он на меня немного обиделся.

— Мы еще встретимся. До свидания, мистер Кори, — сказал он наконец.

Телефон замолчал. Что ж, хорошо поговорили. Без экивоков.

Теперь я должен был бы позвонить Уолшу или Пареси, но я вместо этого набрал номер «Светланы», чтобы узнать, не закрыт ли клуб в связи со смертью владельца.

Мне ответил мужской голос с русским акцентом, а в трубке слышалась музыка и громкие голоса. Я попросил к телефону мистера Корсакова, и мужчина ответил, что сейчас он занят, но я могу оставить сообщение. Я сказал: «Попросите его перезвонить мистеру Кори. Это важно».