Лев Гумилев: Судьба и идеи

«Подковерная схватка» в Кремле, происходившая «высоко-высоко», ударила и далеко «вниз» – по А.А., сделав опять «спорным» вольное существование Л.Н. Достать его и «приобщить к делу» было бы крайне легко в аспирантуре ИВАНа, и совсем уж нетрудно из библиотеки психушки. Но, возможно, в ту пору А. Жданов (не будем отказывать ему в каких-то человеческих чувствах!) постарался смягчить реальный удар, ограничившись бранными словами разноса.

Это подтвердил позже один из вернувшихся после «ленинградского дела»: «В сорок шестом году Жданов вторично спас своих земляков от физической... гибели. Если в сорок первом их вывезли из осажденного города на самолетах, оставляя при этом под огнем раненых бойцов и беременных женщин, то теперь он выручил их из беды – возможно, не намеренно, но кто знает? – прогремевшим на весь мир скандалом. Ведь если бы не это «мероприятие», то композиторы и писатели обязательно попали бы в лапы заплечных дел мастера Абакумова! Вам знакомо это имя? Нам слишком даже оно известно»209. Изгнанные из Союза писателей СССР А. Ахматова и М. Зощенко вновь получили свои продуктовые карточки непосредственно в Смольном. Замечу, что против объявления их диссидентами впоследствии боролся сам Л.Н.!

Вся история августа 1946 г. больнее всего ударила по ее вынужденному инициатору – А. А. Жданову. В начале могло показаться, что, сдав всех, он выиграл тактически, но это было очень краткосрочно; проиграл же он стратегически, и, видимо, свою жизнь. До августа ему казалось, что конкуренту № 1 – Маленкову не быть в аппарате ЦК, а Берия окончательно потерял пост руководителя НКВД, но это было не так. Жданов переоценил свои возможности, переоценил благоволение Самого.

Незадолго до этого был построен санаторий «Валдай». Как говорит местная молва, построен специально для Сталина; место лучшее в Европейской части страны, здоровое, чистое, у знаменитого и красивейшего озера. Говорят, Сам приезжал туда единожды посмотреть, что получилось; в густом лесу стояло одно капитальное, в «старономенклатурном» стиле здание и скромные домишки для обслуги и охраны вблизи. Беда в том, что впритык к главному дому прислонились могучие темные ели. Вождю это не понравилось; не обеспечен обзор, а значит – безопасность. Вырубить деревья вблизи дома почему-то не решились.

В 1948 г. там, в пустующей «резиденции», отдыхал опальный А. Жданов. После какого-то разговора с Шепиловым ему стало плохо с сердцем. Добавим – и это очень существенная деталь, – что заведовала кабинетом электрокардиографии Лидия Тимашук, имя которой страна узнала в 1952 г., когда она «героически» разоблачила «врачей-отравителей» и получила за это орден Ленина (отобранный после смерти вождя). 31 августа 1948 г. Жданова не стало. Автор книги «В плену у красного фараона» Г. Костырченко писал, что «лечение» А. Жданова нельзя было назвать даже халтурным – «так со своим пациентом не обходится даже начинающий терапевт»210. Через полвека Д. Т. Шепилов вспоминал: «На пленуме ЦК после XIX съезда партии Сталин с волнением и большой силой убежденности говорил, что Жданова убили врачи: они-де сознательно ставили ему неправильный диагноз и лечили умышленно неправильно»211.

После смерти Жданова отпала последняя преграда для расправы с «выскочками» из Ленинграда. Начался поистине страшный 1949-й. А. Ахматова писала:

В Кремле не надо жить. Преображенец прав.
Тут зверства древнего еще кишат микробы,
Бориса дикий страх, и всех Иванов злобы,
И Самозванца спесь взамен народных прав.

От описанных, событий было совсем недалеко до «ленинградского дела»; они были прелюдией к нему. 1946-й и 1949-й несравнимы. В первом были слова – гнусные, гадкие, лживые, но все-таки лишь слова. Поклонница Анны Андреевны – страшно поверхностная и ненавидящая все советское – дотошно цитирует в своих мемуарах, смакует этот набор: А.А. – «представительница чуждой нашему народу пустой безыдейной поэзии», «взбесившаяся барынька» и «полумонахиня, полублудница», которая «мечется между будуаром и молельней», а М. Зощенко – «пасквилянт, хулиган и подонок», публично выпоротый журналом «Большевик»212. Мемуаристка даже «вычислила», что писал текст постановления 1946 г. сам Сталин, а не Жданов, что весьма спорно, а точнее, вовсе бездоказательно213.