Лев и Аттила. История одной битвы за Рим

Аэций вначале остолбенел от вопроса, который не требовал ответа, но уже через мгновение понял, что несколько минут назад было похоронено нечто большее, чем король вестготов по имени Теодорих. Все планы Аэция рушились из-за случайной смерти союзника. Было обидно до боли в сердце. В этот миг он терял большую часть союзного войска, без которой Аттилу не одолеть.

— Мы должны закончить наше общее дело, дабы душа благородного Теодориха оставалась в покое. Ради великой победы твой отец отдал жизнь, — продолжал борьбу за союзника Аэций.

— Прежде всего, избранный король обязан позаботиться о покое живых. Мертвых оставим попечению мертвецов. — Торисмунд явно не желал принимать планы Аэция, и на то имелись основательные причины. Некоторые из них король открыл немедленно: — Вести о гибели Теодориха, несомненно, достигнут Тулузы; как не сомневаюсь в том, что опоздает в Тулузу известие, что у вестготов есть новый король. Если я теперь не отправлюсь в главный город вестготов, чтобы принять королевскую власть от всего народа, как желал отец, то позже мне придется подтверждать мечом право на отцовскую корону. Пойми, Аэций, мне не хочется быть жестоким по отношению к соплеменникам; и ведь, что еще хуже, доведется скрестить меч со своими близкими родственниками и друзьями.

— Но осталось совсем немного, — с сожалением промолвил Аэций. По моим сведениям, в лагере Аттилы нет зерна и скота. Голод принесет нам то, чего опустившаяся ночь помешала получить на поле битвы. И эта победа не будет стоить нам многих жертв!

— О чем ты говоришь?! Гунны еще не начали поедать своих лошадей! Я понимаю тебя, Аэций, но пойми и ты меня. В Тулузе осталось четыре родных брата, и не со всеми я дружен. Как только они получат известие о смерти отца, первым делом войдут в сокровищницу Теодориха, а затем начнут делить его власть. Прости, я устал тебе объяснять то, что должно быть понятно любому человеку, который имеет хотя бы малую власть.

— Но может… ты оставишь в лагере половину войска или хотя бы часть? — в последней надежде промолвил римлянин.

— Нет, — твердо отрезал Торисмунд. — Наш народ, как и все прочие, уважает силу. Вчера вестготы сражались, словно львы. И полегла на этом поле наших воинов не одна тысяча. Едва не половина из оставшихся в живых пролила свою кровь. С чем я приду в Тулузу, если поделюсь храбрецами с тобой?!

Мудрейший Флавий Аэций, который, казалось, охватывал своим разумом все происходящее на поле, все же пропустил одно событие. Несколько часов назад, когда еще не найдено было тело Теодориха, у Торисмунда состоялась беседа с одним из предводителей остготов. То был Видемер — младший из трех братьев, принадлежавших к могущественному роду Амалов. Ему тем легче было проникнуть во вражеский лагерь, что облик, одежда и вооружение восточных и западных готов почти не отличались.

— Что ты хочешь, бесстрашный воин? — задал вопрос Торисмунд, когда узнал, кто стоит перед ним.

— Известна ли тебе судьба великого Теодориха? — в свою очередь спросил неожиданный гость.

— Его ищут с раннего утра и не могут найти, — признался Торисмунд.

— Мои воины видели, как упал твой отец. Прими соболезнования от всего рода Амалов, мне сказали, что Теодорих погиб. Но никто из остготов не имеет на руках крови твоего отца. Не враги, но злой рок забрал жизнь бесстрашного короля. Его конь споткнулся, а в этот ужасный день оказаться лежащим на земле — значило принять немедленную смерть.

— Где же тело короля?! — проявил нетерпение, впрочем, невраждебное, Торисмунд.

— У подножья холма растут две одинокие березы. Они видны отсюда, — указал перстом Видемер. — Между ними, ближе к правому дереву, под грудой наших и ваших воинов, соединенных смертью, ты найдешь тело Теодориха.

Торисмунд тотчас же отправил воинов к указанному месту.

— Жаль, что судьба сделала нас врагами, — произнес он.

— Ничто не может помешать нам стать друзьями, — неожиданно ответил Видемер. — Почему бы готам не перестать уничтожать друг друга? Их погибло в этой битве более, чем любых других народов. Но кто воспользуется плодами, когда готы окончательно перебьют сами себя? Гунны и римляне?! И нам будет неважно, кто выйдет победителем во всеобщей бойне.

— Что ж делать, — печально промолвил Торисмунд. — Мы связаны договором с Аэцием.

— Теодорих и павшие воины сполна сдержали данное слово. Теперь нам осталось позаботиться об оставшихся в живых готах, многие из которых изнывают от ран. Еще одна такая битва, и некому будет защитить наших жен и детей.

— Ты предлагаешь измену?