Лев Яшин. Легендарный вратарь

«Мне нечасто приходилось выходить на поле с другими вратарями – практически только в зарубежных турне тбилисского и киевского «Динамо» да «Спартака», когда игроки других клубов придавались им для усиления. Разница чувствовалась сразу. Даже когда наши ворота защищал Владимир Беляев, тоже первоклассный голкипер, хорошо знакомый с динамовским взаимодействием в обороне, связывавшие нас невидимые нити терялись – все-таки у каждого из нас свое понимание, свои приемы игры. Лев досконально знал, что каждый из нас сделает в той или иной ситуации, а мы изучили все его вратарские повадки. Сыграны были как единый механизм» – таков вердикт Владимира Кесарева.

Эдуард Мудрик, подпускавшийся в «основу» с конца 50-х, а впоследствии сменивший Кесарева на правом фланге обороны «Динамо» и сборной, подметил, что Якушин никогда ни с кем из игроков не советовался, как строить игру – только с Яшиным. Установки динамовского тренера даже самым опытным бойцам напоминали распоряжения, приказы, с вратарем же он скорее сверял мысли, держал совет. И дело не в авторитете Яшина (прежде Бесков был не меньший авторитет, но, как и все, получал императивные указания). Весь фокус в той стержневой роли, какая отводилась Яшину в игре благодаря организаторскому началу и влиянию на команду четкостью и уверенностью личных действий. По мнению Мудрика, ошибки Яшина потому и становились предметом бесконечных пересудов, что были явлением чрезвычайным, крайне редким.

Подобным же образом оценивали Яшина не только в «Динамо». В сборной СССР, воссозданной в 1954 году, Гавриил Дмитриевич Качалин первое время предпочитал на центральной позиции не Крижевского, а Башашкина, полагая, что он больше подходит к стилю «Спартака», делегировавшего в сборную наибольшее количество игроков. Анатолий Васильевич позднее признавался, что тоже хотел видеть позади себя только Яшина: «Он действовал на соперников, как удав на кролика, постоянно выручал команду, да еще был непревзойденным корректировщиком наших действий».

После Башашкина и Ко рядом с Яшиным сражались еще два поколения защитников, и другой армейский посланец в сборную Владимир Пономарев говорил: «Для защитников имеет очень большое значение, кто стоит в воротах. Мы чувствовали себя очень уверенно, когда ворота защищал Яшин. И главное даже не в том, что он может спасти команду в безнадежной ситуации. Я хочу отметить то, что не видно со стороны. Яшин великолепно руководил игрой защитников. Ни грубого окрика, ни панического возгласа, только точный, своевременный подсказ».

В том-то и дело, – и это главный, решающий, неоспоримый довод безусловной вратарской самодостаточности Яшина – что его исключительность «весомо, грубо, зримо» проступала в непоколебимо уверенной охране своих границ совершенно независимо от того, в какой компании защитников приходилось ему выходить на поле. Тем, кому нравится считать, что феномен Яшина хотя бы в какой-то степени производное от трех «К», остается задуматься, почему крепкие защитные линии «Спартака» (Николай Тищенко – Анатолий Масленкин – Юрий Седов или Михаил Огоньков) и ЦДСА (Анатолий Порхунов – Анатолий Башашкин – Михаил Перевалов) не помогли сотворению таких же феноменов из армейца Бориса Разинского, спартаковцев Владаса Тучкуса и Валентина Ивакина, природно не менее, а то и более одаренных, чем Яшин. Динамовский же вратарь и в компании с этими защитниками был великолепен! Ведь в сборной, прежде чем тренеры пришли к привычному для Яшина динамовскому сочетанию, играть ему приходилось сперва (1954–1956) со спартаковско-армейским трио, состоявшем в разных вариациях из тех же самых, вышепоименованных игроков.

Столь же убедителен, как в их обществе или окружении трех «К», Яшин был и позже – в связке с Альбертом Шестерневым, Виктором Аничкиным, Георгием Рябовым, Муртазом Хурцилавой, Эдуардом Мудриком, Владимиром Пономаревым и другими, с кем вместе приходилось отстаивать свои тылы. Другое дело, что сам Яшин наиболее удобной для себя считал комбинацию трех «К», хотя, судя по результатам, да и отзывам иных партнеров, не менее успешно налаживал в «Динамо» и сборной сотрудничество с самыми разными вариациями защитников.

Видно, на самом деле худо с пророками в своем отечестве. Пока Яшин вызывал здесь у нас недоверие, а потом споры, велика ли его личная лепта в собственном успехе, явную определенность вносили бурные восторги, пулей долетавшие с Запада. В 1954–1956 годах матчи оттуда по телевидению не транслировались, но газеты не могли удержаться от перепечатки хвалебных рецензий европейской прессы. Шум вокруг Яшина начала поднимать самая раскрученная спортивная печать – французская: и по причине своих широких международных интересов, и воспользовавшись шансом разглядеть новую любопытную фигуру во время динамовского турне по Франции и Швейцарии поздней осенью 1954 года.