Лев Яшин. Вратарь моей мечты

Стадион в чилийской Арике не был похож на нынешние гиганты, вмещающие под грандиозными козырьками по сотне тысяч болельщиков. Это был обычный стадион с невысокими трибунами, пятнадцатью рядами лавок «по кругу» и допотопным табло, на котором цифры менялись вручную специальными рабочими.

Однако местную публику его скромность не смущала, и болели они за своих любимцев в полную силу.

Трибуны без умолку ревели и скандировали:

– Chi-chi-chi! Li-li-li! Chi-chi-chi! Li-li-li! Vive Chili!..

Немного согнувшись и подпружинив ноги, будто готовясь к прыжку, Яшин наблюдал за мячом, перемещался по штрафной площади и покрикивал защитникам:

– Толя, низом! Низом играй! Гиви, справа держи!..

Поймав отпасованный защитником мяч, он подбежал к границе штрафной площади и выбросил его точно на ход одному из партнеров.

– Валера, давай по своей!..

Яшин привычно следил за игрой, выхватывая взглядом любое перемещение своих и чужих игроков. Поэтому на десятой минуте матча к быстрой атаке чилийцев после потери мяча в середине поля был полностью готов. Прочитав комбинацию соперников, он занял единственно верную позицию и без труда накрыл летящий в ворота мяч. Однако набегавший на возможный отскок нападающий чилийцев то ли не успел вовремя остановиться или изменить направление движения, то ли не захотел этого делать и здорово врезался ногой в голову лежащего на газоне вратаря.

Острая боль мгновенно пронзила тело от виска до поясницы. В глазах потемнело…

Сознание покинуло на несколько секунд. Очнулся Лев лежа на спине; от слепившего глаза яркого солнца его заслоняли тени чьих-то фигур.

«Врач Алексеев, тренер Качалин, Игорь Нетто», – с трудом узнал он их лица. И начал припоминать последние события: атака чилийцев, удар, бросок за мячом, набегавший нападающий… И яркая вспышка, а за ней… провал и темнота.

Удар пришелся не по старому ушибу, а по другой части головы. В ушах стоял звон, но сквозь него все же прорывались голоса товарищей по команде.

– Лев! Лев, ты меня слышишь?! – требовательно звал Гавриил Дмитриевич.

Алексеев сунул под нос ватку с нашатырным спиртом и осторожно потрогал голову повыше виска.

– Плохо дело. Похоже на сотрясение, – сказал он.

Слух постепенно восстанавливался; стали различаться звуки из внешнего мира: свист и шум трибун, голоса. Яшин поднял руку и потрогал то место, куда пришелся удар. Пальцы нащупали опухоль, под которой пульсировала вена. При каждом сокращении сердца острая боль пронзала голову от затылка до шеи.

– Лев! Лев, очнись! – теребил его руку Качалин. И тут же требовал от врача: – Ну сделай же что-нибудь – ты же доктор! – И снова поворачивался к голкиперу: – Лев, как ты?!

Опершись на руку, Яшин приподнялся, тряхнул головой.

– Где?.. Где мяч?.. Нам забили? – спросил он.

– Нет, Лев, все в порядке – ты его взял.

Посидев еще несколько секунд, голкипер попробовал подняться с травы.

– Осторожно, не торопись, – помогал Алексеев.

Встав на ноги, Лева покачнулся.

Качалин стоял рядом, поддерживал за руку и с тревогой наблюдал за ним.

– Лев, посмотри на меня. Посмотри, – требовал он. – Как ты себя чувствуешь? Сможешь продолжить игру?

– В порядке… Я в порядке.

– Только без геройства, Лев! Ты мне еще в финале нужен.

Голкипер опять тряхнул головой, дважды набрал полную грудь воздуха и энергично выдохнул, затем совершил несколько легких прыжков.

Наконец, твердо сказал:

– Нормально. Могу играть.

Дождавшись, когда врач и тренер нашей команды покинут поле, голландский судья Хорн дал свисток и возобновил матч.

Яшин подобрал мяч, дважды стукнул им о землю, будто заново привыкая к его форме и весу. Странно, но сейчас он казался ему необычно твердым и тяжелым.

Коротко разбежавшись, Лев выполнил удар от ворот…

Никто из игроков и зрителей не заметил, как после резкого движения вратарь покачнулся и… едва устояв на ногах, сделал несколько шагов к ближайшей штанге, о которую оперся рукой.

* * *

По центру верхнего ряда длинной трибуны было устроено несколько гостевых лож для членов правительства, иностранных делегаций и репортеров. Повсюду уютный стадион, вмещавший от силы двадцать тысяч зрителей, опоясывали кольца бетонных скамеек. А в ложах были установлены удобные мягкие кресла под легким навесом. В одной из таких лож расположилась небольшая делегация из Советского Союза.

Среди журналистов, фотокорреспондентов, дипломатов сидел и Василий Григорьевич Мишурин – чиновник из Управления международных спортивных связей Комитета по физической культуре. Вид у него был покровительственный и слегка расслабленный. В руках он держал кулек, из которого угощал соседей орехами.

– Попробуйте – чилийский орех, – щедро предлагал он угощение сидящим рядом. – Жареный в шоколаде. Местный, как говорится, деликатес.

Взяв для пробы парочку орешков и закинув их в рот, журналист со значком «ТАСС» на белоснежной рубашке вздохнул:

– Все-таки надо было дать отдохнуть Яшину. Как вы полагаете, товарищи?

– Да, после такого тяжелейшего матча с Уругваем… – согласился сидевший рядом фотокорреспондент. – Сергей Котрикадзе вполне мог бы его заменить.