Лев Марсиканский, Петр Дьякон. Хроника Монтекассино. В 4 книгах

66. В такой неопределённое™ прошёл уже почти целый год, когда на апостольском престоле не было пастыря, никто не осуществлял заботы о пастве Господней, и ересиарх Гвиберт со своими приспешниками терзал овец Христовых, выкупленных Его кровью, как вдруг около праздника Пасхи⁵⁵¹ епископы и кардиналы римской церкви, собравшись из разных земель в Риме, велели передать названному аббату, чтобы он вместе с римскими епископами и кардиналами, которые тогда были вместе с ним, и с Гизульфом, князем Салернским, который тогда пришёл из цизальпинских пределов, поскорее отправлялся к ним, чтобы они совместно договорились об устройстве римской церкви. Тот, не подозревая, что они уже что-то задумали по поводу него, ибо о нём уже не было никакого упоминания ни с чьей стороны, взяв всех названных лиц, прибыл в римский град. В тот день, когда он прибыл, в канун Троицы⁵⁵², в то время как Дезидерий настаивал, чтобы должность понтифика была поручена кому-либо из тех лиц, которые казались пригодными и им, и ему, всё римское духовенство и народ решительно отказались с этим согласиться. Весь этот день огромные толпы людей, все, кто поддерживал католическую партию, как клирики, так и миряне, стекались к нему, и уже под вечер все разом, как епископы и кардиналы, так и прочие римляне, которые упорствовали в верности князю апостолов блаженному Петру, собрались в дьяконии святой Луции, которая находится возле Септесолиса⁵⁵’, и все дружно начали умолять Дезидерия многими просьбами, чтобы он не отказывался принять должность римского понтифика, и заклинать его во имя божественного и всего человеческого, чтобы он пришёл на помощь подвергшейся опасности и терпящей крушение церкви, неоднократно все разом падая к его коленям, а некоторые даже проливая слёзы. Но Дезидерий, который уже давно решил провести свою жизнь в покое и скорее желал окончить свой срок в небесном странствии, начал всячески отказываться и решительно заявлять, что никогда на это не согласится. Те страстно настаивали, упорно напирали, а он ещё более страстно упирался, ещё более упорно возражал, говоря: «Знайте, что если вы причините мне по этому поводу какое-либо насилие, то я как можно быстрее вернусь в Монтекассино и ни в коем случае не уйду оттуда; вы же из-за этого сделаете великим посмешищем и самих себя, и римскую церковь». И поскольку речи произносились уже не так складно, и уже надвигалась ночь, все разошлись по дома^. Ранним воскресным утром, на Троицу⁵⁵⁴, все дружно вновь собрались у него и начали требовать то же самое, а он — точно так же упорствовать в раз принятом решении. Видя, что уже ничего не добьются, они сказали Дезидерию, пресвитеру и кардиналу-епископу, что они готовы избрать любого, кого он им посоветует. Вследствие этого он, посоветовавшись с Ченцием, римским консулом, решил наконец, что папой следует избрать епископа Остийского. После этого они стали добиваться у него, чтобы он принял в Монтекассинском монастыре того понтифика, которого они изберут, и поддерживал его вместе со всеми своими людьми до тех пор, пока церковь не успокоится, как делал это в отношении вышеназванного папы Григория. Дезидерий обещал делать это весьма охотно и посредством посоха, который держал в руке, убедил их в своей верности в этом деле. Но, когда вот-вот должны были принять решение по поводу епископа Остийского, один из кардиналов, внезапно заявив, что это избрание противоречит канонам, стал кричать, что никогда с ним не согласится. И хотя те доказывали, что с этим следует смириться в силу тяжких обстоятельств, по необходимости, они так и не смогли склонить его к своему мнению. Однако, как утверждает Соломон, мудрый из мудрых, нет разума, нет совета вопреки Богу⁵⁵⁵. Ибо вскоре епископы и кардиналы вместе с духовенством и народом, негодуя на упорство Дезидерия и видя, что ничего не могут поделать с ним просьбами, решили завершить это дело силой. И вот, все разом, с единым согласием и намерением, они наконец хватают его, тащат вопреки его воле и сопротивлению, приводят в названную церковь Христовой мученицы Луции и там избирают его по церковному обычаю, и дают ему имя Виктор. Но, поскольку всё это, как мы сказали, они совершили вопреки его воле и желанию, то, хотя он и надел красную шапку, они так и не смогли надеть на него альбу.