Лев с ножом в сердце

— А разве не нужно разрешение… ну, из полиции или прокуратуры? — спросил Савелий.

— Какое разрешение?

— На эксгумацию…

— Савелий, какая эксгумация? Тело Ольги Максимовой не найдено. Забыл?

— А как же?

— Элементарно. Без разрешения. Капитан может не участвовать. Ему по долгу службы не положено. Он будет делать вид, что ничего не знает. Савелий, ты с нами?

— А это не противозаконно?

— На пару лет за злостное хулиганство потянет. Если поймают. Так идешь?

— Не знаю… — заколебался Савелий. — Иду! — внезапно решился он. — Сейчас?

— Хорошо бы, но не получится. Нужно сначала подготовиться. — Федор взглянул на хозяина. — Прокурор, вы с нами?

— С вами. У меня в сарае лопаты.

— Капитан, в последний раз спрашиваем, ты с нами?

Астахов переживал мучительную борьбу с собой. Затея казалась ему не вполне разумной, если не сказать — идиотской, но остаться в стороне он тоже не мог. Вон, даже Савелий решился, движимый любопытством…

Глава 37 Момент истины

Ночь была безлунная и очень темная. Машину — белый «Форд» Федора Алексеева — оставили на центральной аллее. Павел Максимов, светя фонариком, уверенно шел впереди. За ним гуськом тянулись прокурор, Федор, Савелий и замыкающим — недовольный капитан Астахов. Вдруг впереди появилось пятно света. Оно плясало в воздухе, словно подавало сигналы.

— Что это? — спросил капитан, останавливаясь. — Там кто-то есть.

— Это мой человек, — успокоил его Федор. — Работает здесь. Петрович.

— Какой еще Петрович? — подозрительно спросил капитан. — Какого черта?

— Коля, ты же знаешь, я терпеть не могу дилетантов. Я никогда еще не раскапывал могилы. И не закапывал. Ты тоже. А Петрович профессионал. Он знает, как это делается. Успокойся, это такой человек… Он сам — могила. Мой старый знакомый. Мы с ним иногда беседуем о смысле жизни. Он рассказывает много интересного.

— Могу себе представить, — буркнул капитан.

— Петрович, ты? — крикнул Федор.

— Я! Давайте сюда! — хрипло ответил мужской голос.

Петрович оказался маленьким корявым мужичком. Он степенно поздоровался с каждым за руку. Сказал:

— Федя, рад тебя видеть. — Слова его прозвучали несколько неуместно — какая радость в столь скорбном месте да еще ночью? — Ну что, начнем с богом? — спросил Петрович. Перекрестился и, поплевав на ладони, взял в руки лопату. — Вы первые, — он показал на капитана Астахова и Павла Максимова. — Слушай мою команду, мужики. Памятник кладем на левую сторону, землю на правую. Погнали!

Астахов подозрительно взглянул на Федора. Тот ответил ему невинным взглядом. Капитан, раздув ноздри, взял лопату.

— Перекур, — сказал Петрович, когда облепленный глиной гроб уже стоял на земляной горке. Достал из потрепанного портфеля бутылку водки. Сковырнул черным ногтем металлическую крышку. Передал бутылку прокурору. Тот, поколебавшись, отхлебнул. Передал Павлу. Тот — по цепочке капитану. Астахов приложился от души. Федор сделал пару глотков. Савелий мотнул головой, отказываясь. — Пей, — сказал Петрович. — Дюже ты бледный. Не боись, покойники — ребята смирные.

Савелий судорожно кивнул и взял бутылку. Запрокинул голову, страшно сморщился, даже глаза закрыл. Он действительно сильно побледнел, что было заметно даже в неярком свете фонарей.

— Хорош! — остановил его Петрович, протягивая руку. И, не торопясь, допил до конца. После чего спрятал бутылку в портфель. Перекрестился: — С богом! — Достал из портфеля молоток и стамеску. Мужчины стояли рядом. — Путем, — сказал наконец негромко Петрович, сдвигая в сторону крышку. — Смотри, Федя.

Максимов отвернулся. Он часто думал о том, что случилось с Олей. О том, где она… Загадка мучила его и не давала покоя. Только сейчас он понял, что без решения этой страшной загадки он не смог бы жить дальше…

— Что и требовалось доказать, — пробормотал Федор. — Оля Максимова. Пропавшая Оля.

— Но как же так… ведь памятник поставили, когда Павел был уже в тюрьме, а ее убили еще до суда? — заикаясь, спросил Савелий.

— Мы не знаем, где и как долго он держал ее тело до… захоронения… — сказал Федор.

Савелий попятился. Ему стало плохо. Он пятился, пока не наткнулся на ограду соседней могилы. Тогда он опустился на низенькую скамейку и, задрав голову, взглянул вверх. Небо словно гудело от мириад сияющих звезд и было таким прекрасным и всепрощающим, что Савелий заплакал. Он всхлипывал, вдыхая сырой страшный запах могилы и думая о бренности жизни. Ему вдруг стало жалко всех — и Федора, и капитана, и прокурора… и Зосю… которые тоже уйдут когда-нибудь…

— Павел! — позвал капитан. — Вы можете подтвердить, что это ваша жена?

— Да. Там Олина сумочка. Я сам подарил ей на день рождения. И… лев с ножом в сердце…

— Лев с ножом в сердце? — повторил Федор.

— Украшение… вроде подвески.

— Странное украшение…