Лев Шатров - вожак молодежи

«До первого боя остались считанные дни» — на эту тему в первичных организациях выпускались листки-молнии, проводились комсомольские собрания. Снова и снова молодые танкисты проверяли свои знания, подтягивали отстающих. В результате на смотре боевой готовности часть пермяков заняла первое место в корпусе.

Уральцы должны были передислоцироваться под Орел — к месту вступления в боевую операцию. Начались тяжелые и длительные переходы. Особенно трудно пришлось молодым механикам-водителям: вождение танка — сложное и требующее большого опыта дело, а навыков у большинства добровольцев еще не было.

Но все стремились скорей на фронт. «Дел по горло. Жизнь идет интересная и все на колесах, — писал Лев матери. — Трудно представить вам, как мы живем. Каждый день почти на новом месте, за 50–80 км. До фронта все еще далеко. Скорее бы попасть! Мама! Ты не расстраивайся, со мною все будет в порядке».

«Черные ножи»

Марш закончился. Предстоял первый бой. Лев волновался: как-то покажут себя молодые танкисты? Нет, нужно еще раз побеседовать с людьми, проверить, как доведена до них боевая задача.

— Ну, как настроение? — спросил Лев у бойцов из роты старшего лейтенанта Коваленко. — Не подведете?

— За это не беспокойтесь, — отвечали ребята. — Мы ведь добровольцы, сами на фронт решили пойти.

— Ну что же, ни пуха вам ни пера.

Шатров идет дальше, к танкистам, в мотострелковый батальон.

Здесь он задерживается дольше, беседует с бойцами. От имени всех комсомольцев санитар Александр Шестаков и пулеметчик Михаил Орлов заверяют Шатрова в том, что автоматчики будут беспощадно уничтожать врага.

Но вот уже звучит команда:

— По машинам! Заводи! Вперед на врага!

Это было 27 июля 1943 года. Враг выставил против соединения уральских добровольцев 25-ю мотодивизию, полк «Великая Германия», сводный добровольческий офицерский батальон, 18-ю танковую дивизию, части СС. Это была мощная оборона. Немцам, казалось, помогала сама природа: впереди танкистов лежала водная преграда — река Орс с крутыми, обрывистыми берегами, с открытыми, простреливаемыми подступами к ней. Длительные проливные дожди сделали непроходимыми полевые дороги, превратили каждую лощину, каждый овраг и ручеек в ловушку для танков, машин и орудий.

И все-таки в результате первых же кровопролитных сражений уральцы захватили переправу через реку, очистили от фашистов многие села и вышли в 25–30 километрах северо-западнее Орла. Вбитый уральцами клин был опасен гитлеровцам. Боясь окружения, они оттягивали свои силы на Запад, к Брянску.

Так познакомились фашисты с уральскими добровольцами. «На нашем фронте появились дивизии черных ножей», — говорилось в одной из сводок немецкого командования.

Почему «черных ножей»?

Златоустовские рабочие подарили добровольцам для бытовых нужд ножи с черными рукоятками. Но воины стали использовать их в качестве оружия. Если машины выходили из строя, танкисты, черные от порохового дыма, выскакивали и с пистолетом в одной руке и ножом в другой яростно набрасывались на врага. Комсомолец Шестаков, бывший рабочий Березниковского азотнотукового завода, сдержал слово, данное Льву Шатрову: только в одном бою с помощью автомата и ножа он «отправил к праотцам» 16 гитлеровцев.

Легендарный подвиг совершила уральская мотопехота. Бешеный огонь гитлеровских автоматчиков не приносил вреда нашим воинам: сделанные руками уральских рабочих стальные панцыри-нагрудники защищали их.

«Особенно отличилась Пермская танковая бригада: танкисты этой бригады только 30–31 июля уничтожили: 1000 фрицев, в том числе 200 немецких офицеров; 38 пушек, 6 танков, 8 минометных батарей, 3 бронемашины и т. д.», — сообщало командование корпуса в Пермь.

Участник первого боя старшина Лихачев, приезжавший на побывку в тыл, рассказывал: «Первую битву мы вели за город Орёл. Здесь отличился комсомолец Михаил Орлов. Он не жалея своих сил и крови уничтожал немцев. Вдруг пулемет Орлова замолчал. Не сразу поняли бойцы, что случилось с товарищем. К Орлову подошел его друг боец Сашкин и спросил:

— Михаил, ты ранен?

— Да, ранен.

— Тогда давай в госпиталь.

— Не пойду, я мало еще немцев перебил. И, припав к пулемету, он продолжал косить немцев.

Михаила ранило во второй раз.

— Сволочи, комсомольский билет испортили, — сказал он, прижав руку к окровавленному нагрудному карману.

Через несколько минут Миша умер».

— Народ у нас золотой. Только с такими и можно воевать наверняка. Замечательно дрались ребята, — говорил Лев после сражения начальнику политотдела части.

— Верно. Но командиру не следует так рисковать собой.

Лев понимал, что имеет в виду его собеседник. Во время последнего боя танк, на броне которого стоял Шатров, был подбит вражеским снарядом. Разрывом Шатрова сбросило на землю. Перед глазами все шло кругом, в ушах звенело. Но через несколько минут, подобрав автомат убитого бойца, он снова пошел в атаку.

Замечание Лев признавал правильным, но иначе вести себя в бою ему было трудно: так велика была ненависть к гитлеровским головорезам, страшные следы пребывания которых уральцы находили на каждом километре освобожденной земли.