Лев Святого Марка. Варфоломеевская ночь

Тогда из толпы раздались крики: «Стреляйте в них!», и через несколько мгновений грянули три-четыре выстрела, поразившие графа и его двух слуг. Толпа торжествующе заревела и стала подниматься наверх. Некоторое время Филипп отчаянно бился, но раздался снова выстрел, и он почувствовал острую боль в щеке. Убедившись, что ему не справиться с разъяренной толпой, он повернулся и в несколько прыжков очутился наверху; там он остановился на мгновение, выстрелил в предводителей нападавших, а затем запер дверь в комнату графа, оставив коридор в темноте, и побежал на чердак, всюду запирая за собой двери. Оттуда он быстро добрался по крышам до своего дома, где у себя в комнате застал Клару и Пьера. Увидев, что Филипп возвращается один, девушка вскрикнула от недоброго предчувствия.

– Мой отец? – простонала она.

– Он перешел в лучший мир, подобно многим другим, которых постигла такая же участь. Он умер без страданий, от выстрела в упор.

Клара опустилась на стул и закрыла лицо руками.

– Да будет воля Твоя! – сказала она после минутного молчания тихим, но твердым голосом. – Мы все в руках Творца, умрем за Него! Скоро ли явятся наши палачи?

– Надеюсь, что не скоро! – ответил Филипп. – Они пойдут следом за нами по крышам, но вряд ли узнают, в какой дом мы вошли.

– Я останусь здесь, – сказала она.

– Тогда вы пожертвуете не только своей, но и нашею жизнью, потому что мы не оставим вас. До сих пор нам удалось избежать смерти, и если вы последуете моему совету, мы, может быть, все спасемся. Но мы можем и умереть все вместе, если вы этого хотите.

– Что надо делать? – спросила Клара решительным голосом.

Пьер подал Филиппу узел с платьем.

– Вот костюм, – сказал Филипп. – Умоляю вас сейчас же одеть его. Мы тоже переоденемся.

Глава XXI. Спасение

– Ужасно! Ужасно! – повторял Филипп, поспешно переодеваясь в одежду кузнеца.

На улице действительно происходило что-то ужасное. С громкими звуками набата сливались шум битвы, удары молотов и топоров в двери домов, ружейные и пистолетные выстрелы, крики мужчин, вопли женщин и детей. Пьер выглянул в окно. К солдатам теперь присоединилась толпа черни, появившаяся как бы по волшебству, в надежде участвовать в грабеже.

– Как ты думаешь, Пьер, можем ли мы выйти? – спросил Филипп, когда Пьер отошел от окна.

– Я посмотрю, сударь. Тут стояла стража, но солдаты, наверно, ушли грабить. Вы в таком наряде – настоящий кузнец, но только вам нужно выпачкать себе лицо и руки.

Когда Филипп вошел к Кларе, она вскочила.

– Идемте, идемте! – торопила она. – Лучше умереть, чем слышать эти ужасные крики.

Пьер скоро вернулся и доложил, что выйти можно.

– Одну минуту, сэр Флетчер, – сказала Клара, – сначала помолимся.

И она опустилась на колени.

– Я готова, – сказала она, окончив молитву.

– Вам так идти нельзя, сударыня, – заметил почтительно Пьер. – Ваше лицо выдаст вас тотчас даже в темной улице. Растреплите волосы и закройтесь капюшоном как можно плотнее.

– Мне бы хотелось, Пьер, взять с собой меч, – сказал Филипп.

– Возьмите, сударь. Если кто-нибудь заметит его, то посмейтесь и скажите, что полчаса тому назад он принадлежал гугеноту. Я понесу свой под мышкой. Болтайте побольше, говорите грубо, а то догадаются, что вы не кузнец. За нас я не боюсь, мы можем постоять за себя или бежать. Я боюсь вот за графиню.

– Бог защитит ее, Пьер. А! Стучат в дверь, и служанки, пожалуй, отворят им.

– О, нет, они не отворят дверей, можете быть уверены: они полумертвы от страха, и ни одна из них не показалась с тех пор, как началась тревога. Хозяин же и его два сына, без сомнения, находятся в толпе черни.

– Они-то, вероятно, и привели сюда толпу, иначе чернь не стала бы ломать дверь, на которой нет креста.

Они спустились к другой двери, выходившей в переулок. Филипп нес на плече тяжелый молот, а у Пьера за поясом снаружи торчал большой нож мясника; он был без шапки, и смоченные водой волосы падали ему на выпачканное, черное лицо.

Начинало уже рассветать, когда они вышли на улицу, освещенную факелами.

– Идите рядом со мной, – сказал Филипп Кларе, – и старайтесь не показывать вида, что вы боитесь.

– Я не боюсь, – ответила она. – Бог уже спас меня однажды от такой же большой опасности и спасет снова, если на то будет Его святая воля.

– Не обращайте внимания на то, что происходит вокруг нас.

– Я буду молиться, – просто ответила она.

Шумевшая на улице толпа вдруг расступилась перед герцогом Гизом, ехавшим со свитой.

– Смерть гугенотам! – кричал он. – Таков приказ короля!

– Этот приказ ты и твои друзья вложили ему в уста, негодяй! – пробормотал Филипп.

Толпа, состоявшая из солдат и подонков парижского населения, сочувственно ревела. Некоторые плясали над телами гугенотов, валявшимися на улице, и гнусно издевались над ними. Здесь злодейство было уже почти окончено. Лишь некоторые из гугенотов оказывали сопротивление; но большинство, застигнутое врасплох, сознавая, что всякое сопротивление безнадежно, бросали оружие, умоляя о пощаде, или спокойно умирали. Но пощады не давали никому; убивали всех без разбора, и даже женщин и детей.