Лев Толстой. «Пророк без чести»: хроника катастрофы

Лейб-гвардии Конногвардейский полк являлся одним из самых знаменитых и привилегированных полков русской гвардии. Его история ведется с 1706 г. К 1725 г. это был единственный полк русской армии, рядовые которого полностью принадлежали к дворянскому сословию. С 1731 г., вплоть до эпохи императора Павла I, когда был учрежден Кавалергардский полк, конногвардейцы были личной императорской охраной. Окончательное название «лейб-гвардии Конный» полк получает в 1801 г. по воле императора Александра I. Конная гвардия, являясь старейшим гвардейским шефским полком царствующего императора, пользовалась всеми соответствующими правами и преимуществами. Весь офицерский состав полка был лично известен русским императорам. Выходцами из Конной гвардии были кн. Г. А. Потемкин, гр. А. Г. Разумовский, кн. Г. Г. Орлов, гр. П. А. Румянцев, кн. А. Ф. Орлов, гр. В. Б. Фредерикс, барон П. Н. Врангель. Император Николай I питал к полку особое пристрастие: конногвардейцы первыми присягнули ему 14 декабря 1825 г. Полк квартировал в непосредственной близости от Зимнего дворца, занимая целый Конногвардейский квартал. 25 марта 1876 г. было открыто офицерское собрание конногвардейцев – одно из самых блестящих в столице.

Во время службы, по его собственному более позднему признанию, он прожигал жизнь традиционными для среды блестящей петербургской молодежи способами. В Конногвардейском полку В. Г. Чертков получил прозвище le beau Dima, т. е. красавчик Дима. Корнет Чертков в 1881 г. должен был войти в состав делегации, целью которой было оповещение ряда европейских дворов о восшествии на престол императора Александра III, и только случайность помешала ему участвовать в этой миссии, которую возглавлял его родной дядя граф П. А. Шувалов.

Очень яркий и в то же время характерный эпизод молодости Черткова приводит в своих воспоминаниях В. Ф. Булгаков, указывая, что молодой Чертков принадлежал к тому очень узкому кругу петербургской знати, который приглашался на так называемые малые балы в Аничков дворец. Однажды на таком балу его пригласила на вальс сама императрица Мария Федоровна, которая воспользовалась «особым правом дам, принадлежащих к императорской фамилии, – первыми приглашать кавалеров. Но Чертков отказался, так как не умел танцевать вальс, чем вызвал сенсацию в зале: le beau Dima отказался танцевать с императрицей!»[241]

Этот эпизод указывает на одну черту в характере В. Г. Черткова, которой я не уделил должного внимания раньше. Складывается впечатление, что это был очень смелый человек. И если его смелость ничем особенно ему не грозила при жизни в императорской России, то позже, уже после революции 1917 г., многие аспекты его деятельности вызывают уважение, а некоторые экстравагантные поступки – даже восхищение. Но об этом позже.

Это может показаться неожиданным, но аристократическое происхождение Черткова могло вызывать у Л. Толстого (после их знакомства) чувство сословного удовлетворения. Вот что пишет, например, об этом М. С. Сухотин (6 августа 1906 г.): «Тут теперь гостит В. Г. Чертков, приехавший на побывку из Англии. Это любимый ученик Л<ьва> Н<иколаевича>, Иоанн в некотором роде, и я понимаю, что он может быть ближе других сердцу учителя. Уже одно то, что они оба хорошей крови, biennés[242], в их близости, как это ни может казаться странным, играет не последнюю роль»[243]. Подтверждает это и В. Ф. Булгаков, который говорит, что Толстой, возможно, в чем-то был даже удивлен появлением молодого человека из более высокого круга (сам Толстой принадлежал к «средне-высшему дворянству» – выражение Ф. М. Достоевского, подхваченное Д. С. Мережковским).