Лев Толстой. «Пророк без чести»: хроника катастрофы

Позже несколько подробнее об этом он напишет в одном из своих писем В. Ф. Булгакову.

«На отношения Л<ьва> Н<иколаевича> к В<ладимиру> Г<ригорьевичу> и обратно у меня сложился довольно определенный взгляд, который в кратких словах можно выразить следующим образом. Л<ев> Н<иколаевич> любил В<ладимира> Г<ригорьевича> исключительно нежно, пристрастно и слепо; эта любовь довела Л<ьва> Н<иколаевича> до полного подчинения воле В<ладимира> Г<ригорьевича>. В<ладимир> Г<ригорьевич> тоже очень сильно любил Л<ьва> Н<иколаевича>, но не только сильно, но и властно, эта властность довела Л<ьва> Н<иколаевича> до поступка, совершенно несогласного с его остальными верованиями (т. е. до завещания) <…> я не обвиняю в этом Черткова, как не могу обвинять кукушку, не могущую петь соловьем. Гораздо больше меня удивляет и огорчает соловей, забывающий свое чудное пение и из любви к кукушке старающийся не петь, а куковать <…> Те фальшивые ноты, которые я слышу в заключительном аккорде, завершившем жизнь Л<ьва> Н<иколаевича>, главным образом явились следствием того пагубного влияния, которое оказывал Чертков на своего учителя».

Цит. по: Абросимова В. Н.«…Кажется, что я спасал себя…»: Уход Толстого из Ясной поляны глазами Валентина Булгакова и Михаила Сухотина // Независимая газета. 1998. 12 ноября. № 211. С. 8.

Своеобразный итог оценке личности В. Г. Черткова подвела Т. Л. Сухотина-Толстая, жена М. С. Сухотина, старшая дочь писателя. В одном из писем она отмечает: «Что такое Чертков? Не будь он “другом, издателем, продолжателем дела” Льва Толстого, он был бы ничтожеством. А без завещания в его пользу он лишился бы главного, даже единственного дела своей жизни, и его честолюбию и тщеславию был бы нанесен жестокий удар. Он и носился с папа́, как с писаной торбой»[287].

Загадочное: анархисты, народники, социал-демократы, большевики

«Моем мощной, бодрой шваброй

Милый родины удел

Все, кто духом юно-храбрым

Торопясь, не оскудел”.

Д. Бурлюк

Теперь я должен несколько сменить акцент повествования и заняться еще одним важным сюжетом. Из сказанного выше можно сделать совершенно определенный вывод: в конце XIX – начале XX в. В. Г. Чертковым в Англии были налажены очень надежные контакты с русскими социал-демократами и представителями народнического движения. Как уже говорилось, связано это с тем, что толстовцы имели с народниками, как и со всеми русскими диссидентами в Европе, общие каналы сбыта противоправительственной литературы. Точнее, все эти лица пользовались единым каналом, который позволял доставлять в Россию из Европы любую литературу пропагандистской направленности.

Своеобразная «логистика» распространения пропагандистской литературы была живо описана в «Московских ведомостях» в 1903 г. Русские туристы в Париже, например, имели возможность посещать «специализированные» магазины, где «специализированные» сотрудники предлагали им на выбор любой ассортимент изданий такого рода, между прочим, вперемешку с запрещенной в России порнографией[288]. Среди таких русских туристов было много государственных служащих, которым и могли пригодиться издания В. Г. Черткова.

Пребывание в Англии рождало связи и знакомства, столь полезные Черткову много позже, уже после революции 1917 г.

Это предположение подтверждается следующим обстоятельством. В английском хранилище рукописей Л. Н. Толстого в доме Черткова была выделена специальная комната для социал-демократической литературы. В этом помещении хранился архив социал-демократов, который только в 1924 г. был передан Я. А. Берзину.