Лев Толстой. «Пророк без чести»: хроника катастрофы

Уход и смерть Л. Толстого

«Вихрь поднимая своей бородой,

Стонешь, что поздняя осень настала…

“ О, кто на свет породил тебя?”».

Мацуо Басё. «Старик Ду Фу»

«Универсальный закон мироздания: всегда, абсолютно всегда лучше выйти из дома, чем остаться…»

Пост неизвестного автора в сети Facebook

Вопрос об уходе Л. Н. Толстого имеет принципиальное значение в истории его конфликта с Церковью. Если антицерковная проповедь писателя была важным событием в жизни России, если не менее важным событием было слово Церкви о Толстом, прозвучавшее в 1901 г., то можно только предполагать, какой общественный резонанс имело бы покаяние и воссоединение писателя с Церковью. В. Ф. Ходасевич писал, что это гипотетическое событие «прошло бы далеко не бесследно, не только для него самого, но и для всей России, для всей ее религиозной, умственной, а может быть, и политической жизни»[610].

Очень интересный анализ православных медиаматериалов, связанных с уходом Льва Толстого из Ясной Поляны, проводит современный исследователь У. Никелл. Он справедливо подчеркивает достаточно ясно выраженную идеологическую сторону ухода, ту полярность трактовок, которая с этим уходом была связана: «бегство или паломничество», «триумф или трагедия», «сестра или монахиня», «поиск выхода из тупика или поиск сюжета для нового произведения» – именно так стоял вопрос для русских газет и журналов и для всего русского читающего общества[611].

Формальным поводом для ухода писателя послужил конфликт с С. А. Толстой по поводу завещания, тайно от семьи подписанного Л. Н. Толстым. Повторю, что согласно этому завещанию душеприказчицей писателя была назначена младшая дочь, А. Л. Толстая, а фактическое право издания рукописей писателя переходило в руки В. Г. Черткова. С. А. Толстая догадывалась о возможности существования такого завещания. Из-за ее постоянной подозрительности, недоверия, обысков в его комнате и нервных припадков отношения Толстого с женой крайне обострились – фактически дошли до точки и привели к тому, что ночью 28 октября 1910 г. он тайно бежал из Ясной Поляны, сопровождаемый врачом Душаном Маковицким.

Это событие вызвало огромный резонанс во всей России, если не во всем мире. С. Н. Дурылин сообщает, что в день первого известия об уходе газеты буквально рвали из рук – похожее отношение к печатной продукции на памяти Дурылина проявилось еще только один раз, позже – в день объявления войны с Германией[612]. В день ухода писателя уже к 10 часам утра у многих газетчиков не осталось газет, они раскупались нарасхват[613].

Конечно, эти свидетельства не следует переоценивать: тут было много «слишком человеческого» интереса к семейной драме и просто к чужому горю, желания посмаковать интересную новость; однако и другие источники подтверждают, какое впечатление в «обществе» произвела новость об уходе Л. Н. Толстого. В. Ф. Джунковский отмечает, что «это известие произвело очень большую сенсацию во всех кругах»[614].

С каким чувством Толстой покидал усадьбу, что стояло за этим уходом, почему он направился именно в Оптину пустынь – другими словами, что происходило в душе великого писателя?

Десятая не-встреча с Достоевским: адский огонь (1910)

Толстой очень критично воспринимал художественные произведения Достоевского. Это целиком относится и к роману «Братья Карамазовы». Об этом пишет в своих воспоминаниях и В. Ф. Булгаков[615], об этом же свидетельствуют и многочисленные письма Л. Н. Толстого, например, письмо А. К. Чертковой, в котором писатель говорит о своем «отвращении к антихудожественности, легкомыслию, кривлянию и неподобающему отношению к важным предметам» (89, 229).

Однако удивительно, что именно этот роман Достоевского стал последней книгой, которую Л. Н. Толстой читал перед уходом из Ясной Поляны. На этом именно основании И. М. Концевич предположил, что образ старца Зосимы мог повлиять на решение Толстого покинуть родовое гнездо. Эта гипотеза подтверждается замечанием Т. В. Комаровой, которая сообщает, что после ухода писателя из Ясной Поляны на столе в его кабинете остался роман «Братья Карамазовы», открытый на странице 359 первого тома, причем в главе «Об аде и адском огне» Толстым сделана пометка «NB» и отчеркнуто несколько строк[616]. Уже находясь в Козельске, Толстой не забывает о романе Ф. М. Достоевского и просит младшую дочь прислать второй том[617].

Это была последняя не-встреча писателей на этой земле.

* * *