Лев Толстой. «Пророк без чести»: хроника катастрофы

Но есть и более серьезные аргументы против этой версии: в архивных фондах нет такой телеграммы. Отсутствие телеграммы подтверждают и два важнейших источника. Во-первых, это подробный рапорт начальника Московско-Камышинского жандармского полицейского управления железных дорог генерала Н. Н. Львова, направленный в штаб Отдельного корпуса жандармов. Заметим, правда, что рапорт содержит ряд неточностей – например, в нем сообщается, что уже с 31 октября Толстой находился в Астапово с Чертковым, что не соответствует действительности. Тем не менее, этот документ дает довольно ясную картину происходившего на станции[629]. В рапорте отсутствует какое-либо упоминание о телеграмме Толстого старцу Иосифу. Однако вот что надо иметь в виду: рапорт основывается на донесениях начальника астаповского отделения Московско-Камышинского жандармского полицейского управления железных дорог ротмистра Ставицкого, который имел возможность просматривать все входящие и исходящие со станции Астапово телеграммы. Так вот, Ставицкий свое первое донесение отправил только 3 ноября, за что, кстати, подвергся серьезному выговору со стороны начальства. Кроме того, как доказал еще И. М. Концевич, в рапорте Ставицкого присутствуют очевидные ошибки.

Второй важнейший источник – это уже упоминавшийся сборник телеграмм, отправленных из Астапова и полученных в Астапово в период с 1 по 7 ноября 1910 г., т. е. во время пребывания на станции больного Толстого. В этом сборнике нет ни слова о телеграмме Толстого в Оптину.

Другие источники также ничего не знают об этой телеграмме. Молчит о ней летопись скита Оптиной пустыни[630]. Кроме того, не упоминает о ней в официальном донесении епископу Калужскому и Боровскому Вениамину (Муратовскому)настоятель Оптиной пустыни архимандрит Ксенофонт[631], а уж от него факт получения такого важного документа канцелярией вряд ли мог быть скрыт, тем более что о. Иннокентий называет оптинского архимандрита в числе лиц, участвовавших в совете старшей братии монастыря после получения телеграммы.

Таким образом, игумен Иннокентий, скорее всего, ошибся, и даже понятно, по какой причине. По всей видимости, он перепутал две совершенно разные по происхождению телеграммы: мнимую телеграмму от Толстого старцу Иосифу и действительную телеграмму от преосвященного Вениамина (Муратовского), епископа Калужского, о распоряжении Св. Синода иеромонаху Иосифу ехать на станцию Астапово к заболевшему в пути графу Л. Н. Толстому «для предложения ему духовной беседы и религиозного утешения в целях примирения с Церковью»[632].

Тем не менее, вышеприведенные выводы не решают всех, связанных с этой телеграммой, проблем. Добросовестный научный подход не позволяет просто так отбросить свидетельство игумена Иннокентия, так как ряд обстоятельств требует объяснения.

Существуют источники, которые подтверждают (с некоторыми оговорками) слова о. Иннокентия.

Прежде всего, это материал, хранящийся в Государственном архиве Калужской области, – рапорт Козельского уездного исправника Чуфаровского калужскому губернатору от 5 ноября 1910 г., в котором, в частности, говорится: «…граф Лев Николаевич Толстой, отправившись из пределов вверенного мне уезда по Рязанско-Уральской ж<елезной> д<ороге>, в пути следования заболел и остановился на станции «Остапово» <так в тексте>, откуда послал телеграмму в Святейший Синод, с просьбою прислать к нему старца Иосифа из Оптиной Пустыни, с которым он, во время пребывания в Оптиной Пустыни имел беседу. 4 сего ноября в Оптиной Пустыни была получена телеграмма от Калужского Преосвященного Вениамина, из Калуги, в которой было распоряжение о срочной высылке старца Иосифа на ст<анцию> «Остапово» к больному Графу Толстому; но ввиду болезни старца Иосифа, который не выходит из кельи уже много лет, к Толстому 5 сего ноября отправился Начальник скита при Пустыни – старец Варсонофий»[633].

Помимо рапорта уездного исправника есть и другие косвенные подтверждения. Например, племянница Толстого, Е. В. Оболенская, пишет в своих воспоминаниях, что на второй день отъезда Толстого из Шамордино (а писатель уехал от своей сестры в 4 часа утра 31 октября) «в монастыре распространился слух, что Лев Николаевич заболел, больной лежит на какой-то станции и что он желает видеть о<тца> Иосифа, оптинского старца <…> В монастыре упорно держался слух, что он хочет видеть о<тца> Иосифа и что тот едет к нему. Этот слух произвел сильное впечатление на мою мать и на всех монахинь, которые много ждали от этого свидания, но я не верила ему»[634]. Далее Е. В. Оболенская сообщает, что утром 4 ноября (очевидно, дата названа ошибочно, должно быть 5 ноября) на вокзале в Козельске она увидела двух монахинь, которые должны были встретить едущего в Астапово старца Иосифа. «Действительно, к вокзалу подъехала карета, но из нее вышел не Иосиф, а Варсонофий, игумен Оптинского монастыря. Иосиф был стар, хвор, и вся братия, которая очень любила его, упросила его не ехать, боясь за его здоровье. Монахини, увидав Варсонофия, были разочарованы»[635].