Лев Толстой. Свободный Человек

Впрочем, Константина Петровича можно понять. Он не был священником, как все остальные члены Синода, и не мог навязать это решение Церкви. К тому же его личная позиция в этом вопросе была туманной. Если верить Скворцову, Победоносцев не только был против отлучения Толстого, но и не хотел вообще никаких ответных мер церковной власти по отношению к этому «еретику», исходя из своего, надо признать, весьма мудрого мнения: «глядишь, старик одумается, ведь он, колобродник и сам никогда не знает, куда придет и на чем остановится».

Когда незадолго до февральских событий 1901 года Толстой серьезно заболел, Скворцов доложил Победоносцеву о письме московского священника с вопросом, петь ли в храме «со святыми упокой», если Толстого не станет. Победоносцев хладнокровно сказал: «Ведь ежели эдаким-то манером рассуждать, то по ком тогда и петь его (священника) “со святыми упокой”. Мало еще шуму-то около имени Толстого, а ежели теперь, как он хочет, запретить служить панихиды и отпевать Толстого, то ведь какая поднимется смута умов, сколько соблазну будет и греха с этой смутой? А по-моему, тут лучше держаться известной поговорки: не тронь…»

Не только Победоносцев, но и весь Синод достаточно долго уклонялся от принятия окончательного решения. Наконец, в ноябре 1899 года архиепископ Харьковский и Ахтырский Амвросий напечатал в журнале «Вера и Церковь» проект «отлучения» Толстого. В предисловии к публикации говорилось, что после выхода романа «Воскресение» Амвросия посетил первенствующий член Святейшего синода митрополит Киевский Иоанникий (Руднев). По его совету было решено, что Амвросий «возбудит» в Синоде вопрос о Толстом. Но никаких следов «возбуждения» или обсуждения в Синоде «вопроса о Толстом» не имеется.

В марте 1900 года, в начале Великого поста, когда Церковь отмечает Неделю Торжества Православия и произносит анафему еретикам[34], от митрополита Иоанникия всем епископам было отправлено «циркулярное письмо» по поводу возможной смерти Толстого в связи с разговорами о его тяжелой болезни. В письме говорилось, что, поскольку многие почитатели Толстого знакомы с его взглядами только по слухам, они, возможно, будут просить священников в случае смерти писателя служить панихиды по нему, а между тем он является врагом Церкви. «Таковых людей Православная Церковь торжественно, в присутствии верных своих чад, в Неделю Православия объявляет чуждыми церковного общения». Поэтому совершение заупокойных литургий и поминовений Толстого Святейший синод воспрещал. Но никакого официального решения на этот счет напечатано не было. Запрещение отпевать Толстого было произнесено подспудно, а не «в присутствии верных чад». Это породило новые проблемы. Если Толстой умрет, а молиться за него в храме нельзя, то на основании чего? Циркулярного письма?

Толстой остался жив, зато в июне 1900 года скончался сам престарелый митрополит Иоанникий. Первенствующим членом Синода стал 54-летний митрополит Санкт-Петербургский Антоний (Вадковский). В церковных кругах он считался «либералом». Например, он был категорически против сращивания Церкви и государственной власти.

Едва ли митрополит Антоний искренне хотел отлучения Толстого. Но в этой истории он оказался «крайним». В феврале 1901 года он пишет Победоносцеву:

«Теперь в Синоде все пришли к мысли о необходимости обнародования в “Церковных Ведомостях” синодального суждения о графе Толстом. Надо бы поскорее это сделать. Хорошо было бы напечатать в хорошо составленной редакции синодальное суждение о Толстом в номере “Церковных Ведомостей” будущей субботы, 17 марта, накануне Недели Православия. Это не будет уже суд над мертвым, как говорят о секретном распоряжении (письме Иоанникия. — П. Б.), и не обвинение без выслушания оправдания, а “предостережение” живому».

Митрополит Антоний фактически получил «в наследство» от предшественника на месте первенствующего члена Синода готовое отлучение Толстого, но вынесенное секретно. И это отлучение было уготовано больному старику в ожидании его скорой смерти. Этот неприятный момент не устраивал архиерея. Он решил сделать тайное явным: открыть перед обществом и прежде всего перед священниками то, что медленно и подспудно (заметим, без его прямого участия) вызревало в недрах Синода.