Лев Толстой. Свободный Человек

Конечно, моральная победа в этой истории была на стороне Толстого. Тургенев струсил. Но здесь проявился и невозможный характер Толстого. В гостях у Фетов он уязвил Тургенева в его самое слабое место. Судьба внебрачной дочери, рожденной от белошвейки в имении его матери Варвары Петровны и подвергавшейся там издевательствам со стороны барыни, которая таким образом мстила сыну за его бегство за границу к Виардо, стала крестом Тургенева на всю жизнь. Он перевез девочку во Францию, к Виардо, и назвал ее именем своей любимой женщины. Тем не менее маленькая Полина ревновала отца к своей опекунше. Она совсем забыла русский язык и стала совершенной француженкой, крайне неудачно вышла замуж за владельца стекольной фабрики Гастона Брюэра. Муж пил и быстро разорялся, а временами грозил убить себя и жену. Тургенев настоял, чтобы она оставила мужа и с двумя детьми переехала в Швейцарию. До конца своей жизни он поддерживал дочь и внуков, которых очень любил. Но после его смерти в 1883 году его законной наследницей оказалась Полина Виардо. Дочь пыталась оспорить права Виардо, но проиграла судебный процесс и осталась с двумя маленькими детьми без средств к существованию. Она вынуждена была давать уроки музыки, чтобы прокормить детей и дать им образование. Умерла Полина в 1918 году. Сохранилось свидетельство о ее смерти: «12 октября тысяча девятьсот восемнадцатого года в 7 часов 30 минут скончалась в своей квартире… Пелагея Полина Тургенеф… без определенных занятий, дочь Ивана Тургенева…»

В Степановке у Фетов Толстой поступил жестоко. Конечно, он не мог знать всех обстоятельств рождения этой девочки и ее мытарств у бабушки в Спасском. Не мог знать, что ее держали на самых черных работах, но иногда Варвара Петровна приказывала одеть ее в богатое платье, и, когда та представала пред ее очами, удивленно спрашивала слуг: «Скажите, на кого эта девочка так похожа?»

Но его неведение — слабое оправдание. По-видимому, Толстой был в принципе настроен на конфликт с Тургеневым. Возможно, ему не нравились его либеральные взгляды. Возможно, он ревновал к его литературному авторитету. А может быть, он просто боялся в очередной раз попасть под влияние более успешного и удачливого человека.

Толстой за границей

Русский дворянин не был бы русским дворянином, если хотя бы один раз не побывал за границей. То есть в Европе. Толстой посетил Европу дважды: в 1857 и в 1860–1861 годах. Но, судя по тому, что после этого в Европу он больше никогда не ездил да особенно туда и не стремился, европейские турне не были важнейшими событиями в его жизни. Проще говоря, Толстой не стал «западником». Впрочем, и «славянофилом» он тоже не стал, хотя этим направлением русской мысли интересовался и общался с его представителями: Иваном и Константином Сергеевичами Аксаковыми, Иваном Васильевичем Киреевским, Юрием Федоровичем Самариным. Однако идейная партийность была не в его вкусе.

Сначала он, разумеется, поехал в Париж. Куда же еще? В Париж его тянуло не только желание увидеть «столицу мира», но и память об отце, который был здесь в плену в 1813–1814 годах. Он поехал налегке и без слуги. Столица Франции поразила его «бешенством балов», картинными галереями, музеями, театрами, соборами. Ему всё было интересно! Толстой посещает Национальную библиотеку, консерваторию, слушает лекции в Сорбонне. В Доме инвалидов рассматривает громадный саркофаг, в котором покоится тело Наполеона. Пишет в записной книжке: «Обожествление злодея, ужасно».

Париж переполняет его самыми разными впечатлениями.

Здесь много русских, в том числе и родственников: Трубецкие, Мансуровы, Мещерские… Здесь живет и Тургенев, с которым они еще не рассорились окончательно. Толстой встречается с ним каждый день. Вместе посещают концерт Полины Виардо. Тургенев продолжает с добродушной иронией наблюдать за литературным «племянником». В письмах друзьям и знакомым он обязательно упоминает Толстого и расхваливает его как главную надежду русской литературы. Вместе они отправляются в Дижон, селятся в одной гостинице. Февраль, холодно… Тургенев пишет Павлу Васильевичу Анненкову, что они с Толстым сидят «не близ камина, но в самом камине, на самом пылу огня».

Толстой прожил в Париже два месяца. И бежал из него. Все приятные впечатления рухнули в один день, 25 марта, когда он увидел публичную казнь на гильотине. Казнили Франсуа Рише, закоренелого преступника, виновного в убийстве и кражах. В этой казни не было ничего необычного. Больше того, многие правоведы того времени, в том числе и русские, считали публичную казнь более «нравственным» актом, нежели убийство в застенках или на закрытых тюремных дворах. В случае публичной казни ответственность за нее брали на себя не только судьи и палачи, но и городское общество.

Но Толстой увидел в этом совсем другую мораль.

В дневнике он пишет: «Больной встал в 7 час. И поехал смотреть экзекуцию. Толстая, белая, здоровая шея и грудь. Целовал Евангелие и потом — смерть, что за бессмыслица!»