Лев Троцкий

В сентябре 1912 года Троцкий в качестве военного корреспондента «Киевской мысли» отправляется на Балканы. Приезд в Белград запомнился длинными рядами резервистов на мостовой с полной выкладкой в защитного цвета зеленой форме, с зелеными веточками на головных уборах и в лаптях. Лев пишет очерки об охваченных войной с турками Сербии и Болгарии, передает рассказы участников кровопролития. Он поражен, что в трехмиллионной Сербии при 20-процентной грамотности страны только в Белграде выходит 14 ежедневных газет. На страницах «Киевской мысли» Троцкий, по его словам, развернул «борьбу против лжи славянофильства, против шовинизма вообще, против иллюзий войны, против научно организованной системы одурачивания общественного мнения. Редакция «Киевской мысли» нашла в себе достаточно решимости, чтобы напечатать мою статью, рассказывавшую о болгарских зверствах над ранеными и пленными турками и изобличавшую заговор молчания русской печати. Это вызвало бурю возмущения со стороны либеральных газет. 30 января 1913 года я предъявил Милюкову в печати «внепарламентский запрос» по поводу «славянских» зверств над турками. Припертый к стене, Милюков, присяжный защитник официальной Болгарии, отвечал беспомощным косноязычием. Полемика длилась несколько недель, с неизбежными намеками правительственных газет на то, что под псевдонимом Антид Ото скрывается не только эмигрант, но и австро-венгерский агент».

В Вене семья жила скромно. Сначала поселились в зажиточном загородном поселке Хюттельдорф. После рождения второго сына Сергея пришлось перебраться в более дешевую квартиру в Сиверинг. Когда Лев пошел в школу, стал вопрос о выборе урока закона Божьего. Троцкие предпочли лютеранство. Наверное, училище Святого Павла в Одессе сыграло в этом решении не последнюю роль. Начало Первой мировой войны разрушило устроенный семейный быт, пришлось переезжать в Швейцарию. А с ноября 1914 года Троцкий, ветеран военной журналистики, отправился во Францию спецкором все той же «Киевской мысли». Мировая война, глобальная катастрофа грянула. «Капиталистическая цивилизация доводила себя до абсурда, пытаясь пробить толстый череп человечества», – писал Троцкий. В Париже он стал редактором и постоянным автором ежедневной газеты на русском. С мая 1915 года Троцкие поселились в Севре, затем в Париже на улице Одри.

В 1916 году вольнодумный публицист заработал у французов экстрадицию. Ему даже заметки о графе Витте запретили публиковать. Высылали в Мадрид. Там он очутился в мадридской тюрьме, где были платные, первого и второго класса, камеры. Следующая остановка – Барселона. Затем дверь Европы захлопнулась. Троцкий с семьей новый 1917 год встретил в океане на испанском пароходе.

После двух недель плавания Троцкие открыли для себя Нью-Йорк, «сказочно-прозаический город капиталистического автоматизма, где на улицах торжествует эстетическая теория кубизма, а в сердцах – нравственная философия доллара». На следующий день по прибытии Троцкий опубликовал в местной русской газете статью, затем отправился в тур с лекциями на русском и немецком. В Штатах тогда собралась пестрая компания: Бухарин, Коллонтай, будущая любовь Дубенко, Володарский. Как всегда интриговали, наушничали. Коллонтай в письмах Ленину ябедничала на Троцкого, Ленин в ответ интересовался подробностями.

После свержения Николая II и монархии Троцкий заявил о неизбежном приходе партии пролетариата насильственным путем и отправился в нью-йоркское российское консульство за документами. Он уже подпадал под амнистию. Консул портрет самодержца убрал, но выписывал подорожную без энтузиазма. Снова пароход, высадка в Канаде, где англичане решили заключить будущего вождя в лагере немецких военнопленных. За него замолвило слово Временное правительство. Месяц в лагере Троцкий превратил в беспрерывный митинг. В перерывах между лекциями проводил групповые беседы о Ленине, Либкнехте и марксизме с немецкими товарищами. Британцы от греха подальше выпроводили вождя ближайшим рейсом. Швеция, знакомая Финляндия, торжественная встреча на Финляндском вокзале. С мая 1917 года начинается последняя стадия подготовки переворота. Ленин уже находился в столице.

Николай II с семьей с марта месяца находился под арестом. Уинстон Черчилль в произведении «Мировой кризис» писал: «Ни к одной стране судьба не была так жестока, как к России». С начала Первой мировой войны в российскую армию призвали 14,5 миллиона человек, на тысячу мужчин приходилось 474 мобилизованных. На 1 февраля 1917 года потери рядового состава достигли 6 миллионов, офицеров – свыше 63 тысяч. Теперь уже депутат Государственной думы Александр Шульгин в 1915 году после посещения действующей армии признал: «Воевали, чем Бог послал». Через 60 лет во Владимире он повторит свои слова. Низвергатели императора, князья и присяжные поверенные, генералы и миллионеры стали делить посты и портфели, они отказывались понимать, что мир, люд ожидает окончания войны, земельной реформы, разрушения унижающего человеческое достоинство кастового, архаичного общественного устройства.