Лев Троцкий. Враг №1. 1929-1940

Более серьезным оказался второй инцидент, происшедший на заключительном этапе поездки в Дюнкирхене (Дюнкерке), где пассажирам было сообщено, что ближайший пароход из Марселя в Стамбул отходит только через неделю. На этот срок, по соглашению с парижскими властями и марсельской префектурой, для Троцких приготовили жилье в окрестностях Марселя. И это было скорее приятной задержкой, так как возвращаться в Турцию Троцкий не спешил. На марсельском вокзале, однако, Троцкому объявили, что один из пароходов уходит на следующий день. Секретари решили все равно остаться во Франции для выполнения ряда заданий по приобретению книг, работы в Национальной библиотеке и деловых встреч, а Троцкие должны были немедленно погрузиться на этот пароход и ждать отправки. Но пароход оказался грузовым судном, без единого пассажира, без элементарных удобств. К тому же на пути в Стамбул он должен был заходить в различные морские порты и останавливаться там по несколько дней. Вместо планируемых шести дней путешествие должно было занять пятнадцать. «Я никак не мог рисковать здоровьем своей жены и своим собственным, только чтобы молча подчиниться произвольному, ничем не вызванному акту», — возмущался Троцкий. Плыть этим судном он категорически отказался.

Конфликт разрешился благодаря согласию правительства Италии предоставить Троцкому транзитную визу. Бывший социалист Муссолини еще раз сыграл роль «доброго покровителя», не прося ничего взамен. А Троцкий направил очередной протест, теперь уже премьер-министру Франции Эдуару Эррио[330] и министру просвещения Анатолю де Монзи[331], который ранее настоял на предоставлении Троцкому визы, был давним знакомым Ра-ковского и даже навещал его в ссылке в Астрахани[332].

В Париже, на Северном вокзале, буквально на несколько минут, Троцкие смогли пересечься с Львом Седовым. Встреча была сугубо деловой, решались срочные практические вопросы издания «Бюллетеня», взаимоотношений с французскими сторонниками и другие повседневные дела. Для эмоций времени не оставалось. Вскоре, после возвращения в Турцию, Наталья Ивановна писала Льву-младшему: «Все наше маленькое путешествие представляется нам почти «невероятным»; каким образом мы оказались вырванными из этой тиши и замкнутости и брошены в водоворот событий, не крупных, но полных неожиданностей, превратностей, то благосклонных, то враждебных? Сколько разговоров, сколько народу перевидели за такое короткое время; за четыре года на Принкипо и сотой доли этого не было. Помню, как говорили с тобой первый раз по телефону… В конце концов повидались с тобой в продолжении всего нескольких часов, милый мой мальчик… и каких часов… в усталости, напряженности, бессоннице, неизвестности и сутолоке и суете, без которых ничего не обходится. Не успели даже подойти друг к другу поближе… взглянуть друг на друга поглубже. Тебе папа показался сумрачным, нет, он просто был уставшим… уставшим не от одного дня, а от целого ряда дней»[333].

Так завершилось это краткое, но довольно драматическое путешествие, ставшее предвестием новых передряг, предстоявших Троцкому на Европейском континенте.

2. Новый стратегический курс

Вскоре после копенгагенской лекции, 4–8 февраля 1933 г., в Париже состоялась II предварительная конференция Международной левой оппозиции (большевиков-ленинцев), как стала теперь уже официально именовать себя группа последователей Троцкого[334]. На этот раз выехать во Францию Лев Давидович и не пытался. Он был убежден, что визы не получит, тем более на официальную международную встречу своих сторонников. Конференция определила ту программную и практическую базу, на которую троцкисты опирались все последующие годы, хотя и в отдельных странах, и в международном масштабе постоянно возникало и распадалось множество организаций и движений, провозглашавших себя сторонниками Троцкого и совершенно по-разному трактовавших те установки, которые были сформулированы в 1933 г. в Париже[335].

II предварительная конференция была тем более важной, что происходила она через несколько дней после прихода к власти в Германии Гитлера. Согласно официальному докладу, в конференции участвовали делегаты из одиннадцати стран[336], что было явным преувеличением, ибо по крайней мере две страны из названных представлены не были: русской секции не существовало вообще, а болгары, названные в перечне, во встрече не участвовали, так как в их организации «Освобождение» возникшие споры и конфликты привели к распаду и полному прекращению деятельности[337].