Лев Троцкий

Казалось, эта программа является обычным агитационным документом, каковых было множество. Однако сразу за ней последовали обращения к Французской коммунистической лиге, в которых критиковалась ее изолированность от массового движения, выдвигалась задача найти свое место в формировавшемся едином фронте. Это можно было осуществить только в составе СФИО, утверждал Троцкий в закрытом письме за подписью «Видаль», в котором даже ссылался на самого себя в третьем лице.[1360]«Нам не от чего отказываться, — говорилось в письме. — Мы только честно признаем, что наша организация слишком слаба, чтобы сыграть практически независимую роль в борьбе, которая нам предстоит».

Это было откровенное признание, и Троцкому пришлось вслед за ним приложить немало сил, чтобы убедить в своей правоте французских сторонников, причем далеко не все руководители Коммунистической лиги с ним согласились. Он вынужден был обращаться к Лиге вновь и вновь, убеждая, что необходимо совершить «решающий» поворот.[1361] Незначительным большинством голосов руководство Лиги одобрило «французский поворот», вслед за чем началось вступление членов Лиги в СФИО.

Троцкий считал, что примеру французов должны последовать деятели других стран. В октябре 1934 года состоялся расширенный пленум Международной коммунистической лиги, на котором предложение Троцкого не получило полного одобрения. Резолюция о «повороте» прошла незначительным большинством.[1362]

От английского слова «to enter» (вступать) возник неологизм последователей Троцкого, который воспринял и он сам, — «энтризм», то есть политика вступления в партии социалистического направления с целью постепенно создать в них свое большинство и повести их в IV Интернационал. Первоначально «энтризм» принес некоторые незначительные плоды в отдельных странах, в частности в Бельгии, Великобритании, США.

Разумеется, до овладения теми организациями, куда вступали члены Международной коммунистической лиги группами и порознь, было очень далеко. Но все же «троцкисты» образовали в этих организациях свои относительно влиятельные фракции.

Что касается Франции, здесь, несмотря на то что «поворот» получил наименование «французский», он существенных результатов не дал: сторонники Троцкого оставались в СФИО в незначительном меньшинстве и вскоре были исключены или сами покинули партию.

В Париже 26–31 июля 1936 года состоялась конференция, проведенная, как было объявлено, Движением за IV Интернационал (по конспиративным соображениям сообщили, что встреча состоялась в Женеве). Международная коммунистическая лига, таким образом, перестала существовать, превратившись в Движение за IV Интернационал.

Эта конференция была наиболее представительным международным форумом сторонников Троцкого при его жизни. Сам он, находившийся в Норвегии, не имел возможности участвовать в ней. Хотя было объявлено, что по финансовым соображениям не прибыли представители Австрии, Чехословакии, Греции, Польши, Румынии и Швейцарии (организаторы на какой-то момент забыли, видно, что объявили местом конференции Женеву!), в конференции участвовал 21 делегат (включая двух «наблюдателей» из США, что было связано с недавним вступлением американских «троцкистов» в Социалистическую партию и невозможностью поэтому официально участвовать в конференции). Среди делегатов были представители Франции, Германии, Великобритании, Голландии, Италии. Объявлено было о представительстве советских «большевиков-ленинцев», но единственным из них был Лев Седов.[1363]

Главным Документом явилась резолюция о создании Движения за IV Интернационал в качестве международной организации, высшим органом которого объявлялась международная конференция, а в промежутках между конференциями Генеральный совет.

Основные политические документы конференции — резолюции «Новый революционный подъем и задачи Четвертого Интернационала» и «Четвертый Интернационал и Советский Союз» — были написаны Троцким.[1364] Обе они были до предела оптимистичны. Современное положение оценивалось как «предреволюционная ситуация», причем автор полагал, что движение его сторонников прочно выходит из изоляции и лозунги большевизма в его понимании «становятся лозунгами масс».