Левая Политика. Между выборами и забастовками

Но Ильченко предпочитает всеядность. В его пантеоне мы найдём и Жака Бодрийяра, писавшего: «Труд не является эксплуатацией, а даруется капиталом… зарплату не завоёвывают, а тоже получают в дар. медленная смерть от труда есть не пассивное страдание, а отчаянный вызов одностороннему дару со стороны капитала. Единственный эффективный отпор капиталу в том, чтобы отдать ему даримое, а это символически возможно только через смерть»[10]. В лучшие времена левые сажали таких «властителей дум» на «философский пароход» или предоставляли возможность самим осуществить «единственный эффективный отпор». Но сегодня левые цитируют их, и в самом положительном смысле.

Ссылаясь на правого, буржуазного философа Бодрийяра, Ильченко пишет: «Произведённое государством всеобщего благоденствия общество массового потребления вступило в эпоху “глобального капитала”, растворившую в себе само противопоставление буржуазного и левого мифов. На место “угнетённых” и пролетариата пришли “молчаливое большинство” и «“масса трудящихся”».

Всё-таки не зря расстраивался Ильченко по поводу того, что «левый дискурс» растворился в «глобальном метаязыке», ой, не зря! Некоторые идеи Маркса всё-таки вошли если не в общественное, то по крайней мере в научное сознание. Теперь даже в современных школьных учебниках уже не пишут, что государство «произвело» общество, так крепко «растворился» в метаязыке марксистский тезис о том, что государство является продуктом общественных противоречий.

Не нужно быть марксистом, чтобы понять, что общество массового потребления стало продуктом, с одной стороны, развития общественного производства (так называемые «фордистские» технологии и связанная с ними система организации труда), с другой — развитием классового, в том числе революционного движения после Второй мировой войны, усилением соцлагеря и антиимпериалистической борьбой «третьего мира», которые заставили буржуазию богатейших стран перераспределять «бонусы» в пользу низов через «государство всеобщего благоденствия». Об этом написаны горы литературы, и как-то даже стыдно напоминать прописные истины автору левоинтеллектуального журнала.

Волга впадает в Каспийское море, корова даёт молоко. Не государство создало общество, а общество — государство.

Не повезло Ильченко жить в наше время, в которое всё «растворяется». Буржуазный и левый мифы, угнетённые и пролетариат оказались в гигантском чане с растворителем, где по рецепту Бодрийяра смешиваются и превращаются в «молчаливое большинство». Но давайте на секунду спросим себя: ново ли это? Ильченко вслед за учителями постмодернистской мудрости утверждает, что да. Но разве не всегда правящий класс и наиболее пресмыкающаяся и угодливая часть интеллектуалов говорили то же самое? Разве фашистские идеологи 1930-х не «растворяли» точно так же левый и буржуазный «мифы», разве не «растворяли» они пролетариат в «молчаливом большинстве» нации? Разве в 1950-1960-х не смешивали «мифы», говоря о конвергенции двух систем, о реформистском (в частности «шведском») социализме, о социальном государстве? Разве тогда не говорили, что пролетариат полностью интегрирован, что произошла «революция менеджеров» и всё теперь по-другому — нет ни угнетённых, ни пролетариата?

По сравнению с этими «растворителями» прошлых десятилетий современный неолиберальный «растворитель» смотрится совсем уж жиденьким. Наоборот, никак не желающая заканчиваться эпоха Рейгана и Тэтчер снова заговорила языком классовой борьбы богатых против бедных. Почитайте деловую прессу, о чём там пишут? О том, как бороться с профсоюзами; как ужасно, что Чавес забрал нефть у олигархии и построил больницы; как здорово, когда налоги для сверхбогатых снижают, как это оздоровляюще влияет на экономику. Разве это растворение? Нет, это чистейший, дистиллированный буржуазный «миф»!

Каллиникос, на которого ссылается Ильченко, пишет, что правого политика, который в 1960-е высказался бы за то, что сегодня является бесспорным политическим курсом большинства правительств — неолиберализм, дерегулирование, свободная торговля, — сочли бы ультрареакционером, желающим вернуться назад в XIX век, а то и вовсе упрятали в сумасшедший дом.

Нет, «буржуазный миф» нигде не растворялся. Он укрепил свои позиции, он серьёзно потеснил левые идеи. Настолько серьёзно, что сегодня даже кейнсианство и протекционизм считаются весьма левой политикой, тогда как 40 лет назад эту политику проводили партии крупного капитала. Левые организации и движения также сильно сдали свои позиции, причём в равной степени как «традиционное» коммунистическое движение, так и «новые левые». Такая ситуация, конечно, благоприятствовала постмодернистам с их «растворителем», но это вовсе не означает, что их теории отразили суть дела.